ерой, полегчает?»
На этом записи в дневнике заканчивались. Через два дня Олеси не стало.
Закрыв файл, я вскочила с кресла и некоторое время возбужденно ходила по комнате Олеси, ошарашенная прочитанным. Итак, инцест из подозрений стал реальностью. Олеся сама, собственноручно, можно сказать, в нем призналась в персональном компьютерном файле.
Честно говоря, несмотря ни на что, этот факт не укладывался у меня в голове. К тому же стиль – какой резкий контраст между той Олесей, которая представала в описаниях подруг и жениха, и той, что писала дневник! Воистину, другое «я». И какое-то повествование недоделанное, совсем не в традициях классиков мировой литературы, коими забиты Олесины книжные полки. Примитивный язык, грубоватые физиологические подробности, и совсем нет описания эмоций, которые должны, по идее, возникнуть у девушки, вступившей в интимные отношения со своим отцом, и о которых уже никогда никому узнать не суждено.
Я попыталась представить себя на месте девушки… и не смогла. Холодок необъяснимого страха поселился внутри меня, когда перед глазами проплыли воображаемые картины.
– Нет, это невозможно! – вслух выкрикнула я. – Этого не может быть!
У меня даже участилось дыхание. Отдышавшись, я вспомнила про свой безоценочный подход. И мысленно себе возразила: «А может быть, у нее другое восприятие? Может быть, психика совсем по-другому устроена, и отец для нее – не отец, а прежде всего мужчина? Ведь говорил же Привольнов, что она жаловалась на непонимание подруг, настаивала на своей исключительности – мол, не такая, как все. Может быть, в конце концов, у нее были не все дома! Надо узнать, кстати, не состояла ли она на учете у психиатра».
Да, и еще – самые последние слова в дневнике свидетельствовали о том, что Олеся все же была наркоманкой. Об этом там сказано прямым текстом.
Я осознавала, что логика расследования неотвратимо ведет меня к Владимиру Петровичу Милехину. Именно от него, а может быть, кстати, и от его пассии Кристины я смогу получить дополнительные сведения, которые, в свою очередь, могут стать новыми штрихами к портрету покойной.
Однако прежде чем идти к Милехину, я решила проконсультироваться с психологом. Дело для меня необычное – все-таки инцест, он не каждый день встречается на жизненном пути. И позвонила своему старому знакомому, Роману Евгеньевичу Каменкову, молодому, но весьма преуспевающему психотерапевту… Несколько раз его приглашали в прокуратуру для консультации по некоторым сложным делам, на одном из которых мы и познакомились. Через пару секунд я услышала в трубке его приятный голос.