Когда же ему самому приходится идти, то он, остановившись перед девушкой и не глядя на нее, скажет ей: «Идите на сцену». И быстро уйдет. В такие моменты его движения были безжизненными. Вообще в жизни есть определенный порядок. В каждом действии чувствуется последовательность. И если бы вы взглянули на Зеди в этот момент, то вы бы почувствовали, что это не человек, а бездушная машина. В его поведении, в разговоре, в манерах было что-то механическое, неживое. Даже действия автомашины и то были бы, наверное, более живыми.
Женщины, конечно, производят немалое впечатление на мужчин. И до тех пор пока мужчина будет мужчиной, это влияние будет чувствоваться. Но такого впечатления, какое производят эти создания на Зеди, я никогда не видел. Кажется, что каждая частичка тела и души Зеди превращается в глаза и, увидев женщину, начинает трепетать. Люди смотрят на женщину двумя глазами и умирают. Зеди смотрит на нее миллионами глаз. Что же станет с его сердцем? Я понимаю, что, войдя в него, любовь превращается в ненависть, жизнь в смерть.
Когда к нам в студию впервые пришла Рамбха, все, начиная от постановщика и кончая боем, были рады ей. Действительно, красивая женщина – это мгновение счастья; она приходит на нашу грешную землю из садов рая. Так разве не стоит умереть за то, чтобы найти это мгновенье, поймать его и насладиться им? Рамбха была именно такой женщиной. Она была как игривая волна, как молодая веточка, как благоухающий цветок, как радуга, заискрившаяся в воздухе, а потом исчезнувшая, но даже и после этого продолжающая сверкать в воображении всеми своими цветами. Такой была Рамбха. Женщины бывают молодыми, бывают красивыми, бывают поэтичными, нежными, как музыка. Но Рамбха воспринималась совсем не так, как другие женщины. Ощущение ее красоты приходило не сразу, не в тот момент, когда вы ее видели, а когда она уже ушла. Как будто что-то сверкнуло в темноте. Она проходила мимо, и потом появлялась мысль. Нет, даже не мысль, а картина: гирлянды цветов, смех детей, сверкающая всеми своими цветами радуга, мерцающий в ночи Млечный Путь, нитка жемчуга. Все эти видения проносились перед вашим взором, когда вы смотрели на нее.
Ее красота была преходяща, но память о ней оставалась надолго. Картины, порожденные ею, были вечны. Большей похвалы красоте быть не может.
При виде ее вы не думали о том, что эта женщина киноактриса, жена, мать, что она знакома с печалью и беспокойством. Красота ее пылала так ярко, что неосторожные бабочки, приблизившись к ней, падали на землю с опаленными крыльями. При ее появлении в Зеди не могла не вспыхнуть ненависть. Да и почему обитателю подземного мира не ненавидеть высоту? Если ненависть – это любовь, то и глубина – это особая, перевернутая высота. В своем воображении он никогда не отрывался от мрачной действительности и не поднимался на ту высоту, где сверкали молнии, а оставался на том уровне, где человек живет среди мрака и грязи и в мыслях копошатся черви.