Начал Джим с того, что нарисовал темно-серой краской дорогу, которая шла от Хаммонд-лейн, а потом огибала школу. Школьный корпус он изготовил из обувной коробки: прорезал окна, установил перед строением флагшток, сделал «ватрушку», баскетбольные площадки и поля. На здании черным маркером было аккуратно написано «Фабрика дебилов». Остальную часть фанеры Джим закрасил зеленым, что символизировало траву, и на этом фоне выделялось лесное озеро — темно-синий овал, покрытый блестками.
Я оставил Джима внизу за созерцанием его миниатюрного мира, а сам возвратился наверх, чтобы записать отчет о нашем расследовании.
Я сидел за столом в своей комнате, с карандашом в руке. Передо мной лежала открытая тетрадь, а взгляд мой был устремлен в окно — я пытался припомнить подробности всего связанного с бродягой. Тут были и старая приставная лестница, и отпечаток, который, как земляной слоеный пирог, лежал в розовой шляпной коробке внутри сарая. Я мог бы начать с миссис Конрад и ее задницы. Или с ее вопля.
Но я так толком и не понимал, с чего начать. Хотя с шести лет я любил читать и писать, к отчету о расследовании душа у меня не лежала. Потом через раскрытое окно я услышал, как у Фарли со скрипом открылась и захлопнулась задняя дверь с москитной сеткой. Я поднялся и подошел к окну — посмотреть, что там такое. И увидел мистера Фарли, который нес стакан виски в одной руке и полотенце в другой. На его желто-белом дряблом теле не было ничего, кроме плавок. Голова Фарли казалась слишком тяжелой для мускулов шеи — она наклонилась вперед, отчего возникало впечатление, будто он обронил что-то в траву и теперь ищет.
У Фарли был детский каркасный бассейн, размером побольше надувных, но всего в три фута глубиной и разве что восемь в длину. Мистер Фарли поставил стакан на садовый столик, накинул полотенце на самую толстую ветку вишневого дерева, скинул сандалии и опасливо коснулся ногой водной глади.
Фарли протралил всю поверхность, просматривая каждый дюйм — нет ли там жуков и пчел, проскочивших через постоянно работающий фильтр, маленький и шумный. Он ухватил пальцами ноги несколько почерневших вишневых листьев на дне и выкинул их во двор. Только после этого Фарли осторожно сел — вода поднялась, укрывая его брюшко, впалую грудь и обвислые плечи, пока над поверхностью не осталась одна голова. Потом он медленно сделал нырятельное движение, поджав ноги под себя. Руки он распростер в стороны, ноги выпрямил, и его спина появилась над поверхностью, а лицо исчезло под водой, оставив после себя лишь яркий пузырь.