Мы снова бросились бежать по дорожке. Ветки хлестали мне в лицо, я спотыкался на кочках, стараясь не думать о том, что будет, если меня поймают. Джордж за себя сумеет постоять, но у меня при мысли о кулаках Хинкли появлялась слабость в ногах.
— Вон он, впереди! — завопил Уолш, и я понял, что они видят меня.
Я бросился с тропинки в заросли, но враги продолжали погоню. Правда, кусты и упавшие стволы замедлили их продвижение, и, судя по звукам, они бросили велосипеды. Трусам вроде меня нужны быстрые ноги — и, слава богу, они у меня имелись. Еще пять минут я мчался стрелой, а потом остановился, но не потому, что не хватало дыхания: передо мной было озеро. Я сам себя загнал в ловушку.
Я знал, что если поверну направо или налево, меня легко поймают. Озеро после заморозков все еще было покрыто льдом, который, впрочем, начал подтаивать и покрылся слоем воды. Я поставил ногу на скользкую поверхность и постепенно перенес весь свой вес на лед. Тот выдержал. Джорджу лед не понравился, и пришлось тащить его за поводок. Я медленно, с опаской двинулся вперед. Когда мои преследователи выбежали из леса, я отошел от берега уже футов на пятнадцать. Я не оглядывался, хотя они окликали меня, обзывали маменькиным сынком, навозным жуком и куском дерьма. Джорджу все это было не по душе, и он зарычал.
— Я тебе покажу, как кидать в мой дом яйцами, — раздался крик Хинкли, и тут же камень просвистел рядом с моей головой, ударился о лед и проскользил три четверти пути до противоположного берега.
— Ну-ка давай за ним! — закричал Штайнмахер, и они, вероятно, вместе прыгнули на лед: я почувствовал, как вся поверхность озерца ходит ходуном и издает рычание — совсем как Джордж, собирающийся наброситься на тапочек.
Затем послышался треск. Я повернулся и увидел, что Уолш стоит по пояс в коричневой воде, футах в трех от берега. Приятели принялись вытаскивать его, потом отступили на твердую землю, а я продолжил двигаться в прежнем направлении.
Должно быть, после прыжка моих преследователей лед сделался совсем непрочным, потому что теперь с каждым своим шагом я слышал потрескивание и видел, как от моих ступней расходятся тонкие трещинки, вроде прожилок внутри замерзшей зеленоватой массы. На открытом пространстве вовсю гулял ветер, и мое торжество — ведь враги отступили — внезапно улетучилось, сменившись тревожным предчувствием, что озеро вот-вот раскроет свою пасть и поглотит меня. Тут мне в затылок попал камень, и я рухнул вперед, ударившись грудью и лицом. Я услышал сильный треск и отключился — не только от страха, но и от удара.