Когда Крапп дошел до меня, я изо всех сил постарался не моргнуть.
— Вообще-то говоря, — заявил он, потирая руками, после того как сложил письмо и поместил его обратно в карман, — я знаю, кто это. Вы забыли, что ваши почерки все время передо мной. Я взял письмо, потом листки с одной из ваших контрольных и сравнил почерки. Может быть, виновный признается сам?
Я знал, что Джим ни за что бы не признался. Он бы сидел себе потихоньку, едва заметно кивая. Так собирался сделать и я, но чувствовал, что слабею с каждой секундой. Какая-то часть меня хотела вскочить и сказать: «Это я». Но вдруг я понял, что на самом-то деле это был не я, и тут Крапп хлопнул в ладоши со словами:
— Уилл Хинкли, выйди-ка сюда.
У меня все внутри похолодело, но я автоматически рассмеялся. На меня, однако, никто не обратил внимания, потому что все начали перешептываться.
— Тишина! — крикнул Крапп.
— Я этого не делал, — сказал Уилл, отказываясь выходить из-за своего стола.
— Иди сюда, — велел Крапп.
Он дрожал, точно Джордж, когда его дразнишь, подсовывая кроссовку к морде.
— Не писал я вам никаких писем, — сказал Хинкли, и его кадык заходил как сумасшедший.
— У меня есть доказательство. Иди в директорскую. Твои родители ждут тебя вместе с мистером Клири.
Хинкли вышел из-за своего стола с покрасневшим лицом, в глазах его стояли слезы. Когда он открыл дверь класса, Крапп сказал ему:
— Никто не смеет говорить мне такие вещи, молодой человек.
— Я ничего и не говорил, — сказал Хинкли и припустил по коридору. На повороте его кроссовки заскрежетали, как покрышки.
Дверь захлопнулась, и Крапп велел нам достать учебники по арифметике.
На протяжении всего путешествия А, Б, В и Г от Чикаго до Нью-Йорка со скоростью сто миль в час я представлял себе, как в полиции открывают то, другое письмо. И воображал, как они прыгают в свои черно-белые машины, включают сирены и мчатся к дому мистера Уайта. Затем стучат в заднюю дверь, держа пистолеты наготове. Внутри дома темно и пахнет «Мистером Клином». Слышно, как мистер Уайт бежит вверх по лестнице. К тому времени, как туда попадают полицейские, они находят только соляной столб посередине чердака.
Джиму не понравилось то, что я ему рассказал.
— Плохо дело, — проговорил он.
— Почему? — спросил я.
— Теперь в полиции решат, что Хинкли и второе письмо сочинил, и когда схватят мистера Уайта, то все заслуги припишут ему.
— Мы могли бы все рассказать сами, и тогда заслуги приписали бы нам.
— Ну да.
— Тим сказал мне, что теперь Хинкли в наказание весь год будет оставаться в школе после уроков и носить корзинки с мусором в котельную.