— Я сейчас... я соберусь с мыслями...
— Собирайся. Сорок лет в армии... жизнь пролетела как неделя отпуска... Нет, я не жалею, — произнес Кинчин.
Адъютантская пауза была огромной. Полковник задумался о скоротечности жизни и еще о том, откуда к нему пришла эта простая до банальности страшная истина. В этой паузе оборвалась мелодия. Кларнетист перестал фальшивить, барабан оглох и онемел. Ветка ударила в стекло, с подоконника сорвалась птица. Небо внезапно изменило цвет. Стало темно. Посыпал серый, некрасивый снег.
— В пятой роте рядовой Лебедушкин превратился в девушку, — собравшись с духом, доложил лейтенант.
— Повтори, я не расслышал, — попросил полковник.
— В пятой роте рядовой срочной службы Лебедушкин превратился в девушку!
— В каком смысле?! Что за ахинею ты несешь?
— Вот я и говорю... в голове не укладывается, а язык не поворачивается... Был солдат как солдат, а сегодня повели мыть роту в баню, а он уже не солдат, а барышня, баба. Мужское достоинство отсутствует напрочь!
— А что имеется в наличии?
Женское достоинство, товарищ полковник. Грудь второго размера, так сказать, все детородные органы, и все остальное, как полагается, ну и добавьте сюда соответствующие пропорции тела и сопрано.
— То есть солдат срочной службы превратился в женщину?
— Так точно!
— В красивую или так себе?
— Очень даже ничего.
— Тебе рассказывали или ты сам видел?
— И то и другое: и рассказывали, и сам видел. Полковник подошел к Ювачеву и посмотрел в глаза.
В упор. Адъютант вытянулся по струнке. Полковник почувствовал, как эту струну кто-то натягивает все сильнее и сильнее, и она звучит все выше и выше. Шея лейтенанта от страха покрылась гусиной кожей и мгновенно покраснела.
«Испугался не на шутку. Не врет», — подумал про себя полковник.
— В молодую или зрелого возраста? — спросил Кинчин.
— В молодуху!
— Может быть, ты это в переносном смысле? Был мужественный, храбрый солдат, а теперь трусит и все в таком духе?
— Никак нет! В прямом смысле!
— Дурак, пошел вон отсюда! Нашел, кого разыгрывать!
— Хотите побожусь! Ох, грех на душу беру! Христом богом клянусь, что в пятой роте рядовой Лебедушкин, бритый наголо, превратился в красивую девушку лет девятнадцати с прической. Вот вам крест! — почти закричал Ювачев и перекрестился.
— Где?
— Кто где, товарищ полковник?
— Девушка!
— За дверью ждет.
— Валяй!
Ювачев ушел и вернулся уже в качестве конвойного маленькой, хрупкой, коротко стриженной девушки, нет, скорее, девочки восемнадцати лет. Солдатская гимнастерка была ей велика настолько, что рукава свисали почти до колен, а рук не было видно. Брюки висели складками и пузырились. При ходьбе она слегка волочила ноги, чтобы не потерять сапоги. Девочка посмотрела в глаза полковнику. Полковник давно не видел таких сияющих и счастливых глаз.