Крышку гроба несли Роберт Ли, Таки Кимура, Дэн Иносенто, Стив Мак-Куин, Джеймс Кобурн, а также друг семьи и актер Питер Чинь. Как и хотел Брюс, традиционной музыки не было.
Вместо этого звучали одна из версий песни «Мой путь» Фрэнка Синатры, «Несбыточная мечта» Тома Джонса, «Обернись» Серджио Мендеса и песня «Когда я умру» группы «Blood, Sweat and Tears». Хотя эти мелодии позже и стали всем надоевшими клише для сентиментальных певичек в барах по всему миру, Брюс Ли мог бы с большим, чем у кого-либо еще, правом заявить, что шел в жизни своим путем, стараясь достичь почти несбыточной мечты.
«Каждый день для него был открытием, — сказала над гробом Линда Ли. — Его тридцать два года были полны жизни.
Брюс верил, что отдельный человек представляет все человечество, живет он на Востоке или где-нибудь еще. Он считал, что люди сражаются за то, чтобы найти свою жизнь где-то еще, тогда как жизнь, которую они ищут, находится в них самих».
Гаки Кимура просто сказал, что Брюс пробуждал в других добро.
Тед Эшли проявил более деловую философию: «Жаль, что Брюс умер, едва начав осознавать свои невероятные возможности. Чувство скорби смешивается у меня с пониманием того, что он хоть и не успел взобраться на лестницу, по крайней мере поставил на нее ногу».
В конце, стоя у могилы, Джеймс Кобурн сказал последние слова: «Прощай, мой брат. Для нас было большой честью разделить с тобой эти пространство и время. Ты был для меня другом и учителем, объединив мои физическое, духовное и психологическое Я. Спасибо, Да пребудет мир с тобой».
Гроб был опущен в могилу вместе с белыми перчатками тех, кто нес его крышку.
* * *
Даже после того как Брюс Ли обрел вечный покой в Сиэтле, пресса в Гонконге продолжала выдавать все новые заголовки — большинство которых были смесью злобы и фантазии. В конце концов правительство Гонконга отдало приказ начать полное официальное расследование обстоятельств смерти Брюса.
Третьего сентября следствие открылось в Цунване под руководством коронера Эгберта Тана. Оно признало достаточность оснований для проведения официальной аутопсии в патологоанатомических лабораториях правительства Великобритании.
После того как стало известно, что при аутопсии в желудке Брюса была обнаружена конопля, в одних газетах появились предположения, что Брюс стал жертвой наркомании, тогда как другие заявили, что он принимал допинг для совершения своих необычайных трюков. В Гонконге употребление конопли считается большим грехом, чем употребление героина или опиума.
И отец Брюса, и даже его тренер по вин-чунь Ип Мань иногда были не прочь покурить опиум, однако конопля у всех связывалась с «заморскими дьяволами, туристами-хиппи».