Испанец замедлил было шаг, боясь, как бы почва не ушла у него из-под ног, как вдруг впереди раздался чей-то протяжный хриплый вой, сопровождаемый всплеском и бульканьем воды.
— Вода! — воскликнул он.
— Да, но еще и зверь какой-то, — заметил Кармо. — Разве ты не слышал?
— Это ягуар.
— Неприятная встреча, — пробормотал Кармо.
Остановившись, путники уперлись для опоры ногами в бамбук, кое-где росший на твердой почве, и обнажили сабли и шпаги.
Рык больше не повторялся, однако слышалось приглушенное урчание, свидетельствовавшее о том, что зверь был чем-то раздражен.
— Может, он рыбу ловит, — сказал каталонец.
— Рыбу?.. — спросил недоверчиво Кармо.
— Вас это удивляет?
— Насколько мне известно, у ягуаров нет удочек.
— Но зато есть когти и хвост.
— Хвост?.. А на что он годится?
— Не знаю, верно это или нет, но кое-кто утверждает, что он ему служит для приманки рыб.
— Хотел бы я знать, каким образом. Неужели для насадки червей?
— Говорят, что ему достаточно прикоснуться им к поверхности воды и поводить в разные стороны.
— А потом?..
— Сейчас скажу. Колючие райи, они же пирайи или пираний, полагая, что перед ними легкая добыча, собираются вокруг хвоста, и вот тут-то ягуар настигает их быстрым ударом лапы и выбрасывает на берег, редко упуская любопытную рыбу, осмелившуюся показаться на поверхности.
— Вот он, — сказал африканец, который с высоты своего роста видел окрестности на большом расстоянии.
— Кто? — спросил корсар.
— Ягуар, — ответил африканец.
— Что он делает?
— Сидит возле воды.
— Один?
— Мне кажется, он за кем-то следит.
— Далеко от нас?
— Метрах в пятидесяти или шестидесяти.
— Пойдем посмотрим, — сказал решительно корсар.
— Будьте осторожны, синьор, — посоветовал каталонец.
— Если он не загородит нам путь, мы его не тронем. Тихо, не разговаривайте.
Оставив бамбуковые заросли и прячась под сенью пушечного дерева, они двинулись вперед в полной тишине с обнаженными саблями и шпагами.
Пройдя метров двадцать, они очутились на краю обширного болота, которое, казалось, тянулось на добрую милю посреди девственного леса.
Это была трясина — илистый водоем, образованный стоками всего леса. Ее почти черные воды из-за гниения множества растительных остатков выделяли тлетворные миазмы, гибельные для людей.
Самые разнообразные водяные растения размножались здесь со сказочной быстротой. Здесь были и муку-муку с широкими плавающими листьями, и аронник, чьи сердцевидные листья возвышаются на тонком стебельке, и багрянка, растущая у самой воды. Кое-где виднелись также прекрасные экземпляры виктории-регии — самого крупного из водяных растений, чьи листья достигают полутора метров в окружности. Благодаря приподнятым над водой краям, она походила на обыкновенную сковородку, не будь у нее длинных и острых шипов — отличного средства защиты.