— Особенно теперь, когда оскудели наши запасы, — добавил африканец.
— Дорогой мой кум! — воскликнул Кармо. — Ты забыл о моей кошке?.. А она порядочно весит.
— Нам ее не надолго хватит, кум, — откликнулся африканец. — Если мы ее не съедим сегодня, завтра от сырости она так завоняет, что ее придется выбросить.
— Гм… Найдется что-нибудь другое, что можно будет пожевать.
— Ты плохо знаешь эти гиблые места.
— Наловим птиц.
— Они здесь не водятся.
— Тогда какую-нибудь живность! — воскликнул Кармо.
— И ее здесь нет.
— Наберем плодов.
— Плоды здесь несъедобные.
— Ну, найдется же, по крайней мере, какой-нибудь кайман? — завопил Кармо.
— Здесь нет болот. Зато полно змей.
— Так будем питаться ими.
— Что ты говоришь, кум?
— Тысяча акул! Если не будет ничего другого под рукой, придется жарить змей. Они прекрасно сойдут за угрей.
— Фу!..
— Ах ты привередливый лакомка!.. — воскликнул Кармо. — Посмотрим, что ты запоешь, когда есть будет нечего.
Так, переговариваясь, путники спешили поскорее выбраться из этих сырых мест, подернутых легкой дымкой опасных испарений.
Здесь было очень жарко, и эта жара выматывала нервы: пот градом катился с флибустьеров, пропитывал одежду, орошая оружие, и Кармо подумывал, не подмок ли у них порох.
Время от времени обширные топи, полные черной вонючей воды, загрязненной водорослями, преграждали им путь. Иногда в поисках брода проходя через естественные водостоки — igarape, впадающие в какую-нибудь речушку, им приходилось затрачивать много времени, ибо они опасались довериться обманчивым пескам, грозившим их поглотить.
В лесных протоках совсем не водились речные птицы, зато они изобиловали пресмыкающимися, дожидавшимися ночной темноты, чтобы поживиться лягушками и жабами. В тени кустов или среди листьев на солнышке часто можно было видеть ядовитейших жарарак с их характерной сплющенной головой и немало коралловых змей, вызывающих своими укусами почти мгновенную смерть, спастись от которой невозможно даже путем вспрыскивания calupo diavolo, обычно помогающего от яда других пресмыкающихся.
Флибустьеры, испытывавшие непреодолимое отвращение к этим мерзким тварям, боялись их раздразнить и внимательно следили за тем, чтобы случайно не наступить на какую-нибудь из них.
В полдень, уставшие от длительного перехода, они остановились, так и не найдя следов Ван Гульда и его эскорта.
Имея в запасе лишь несколько фунтов сухарей, путники решили поджарить оцелота, и хотя он оказался весьма жестким и отдавал мускусом, они все же кое-как его проглотили. Только Кармо уплетал жаркое за обе щеки, не переставая повторять, что оно превосходно.