Клавдя распотрошила добычу. Какие-то куски сушеных растений, что ли
- Что нашел? - Лось не разбирался во всяких там сушеных травах, мало ли что местные едят.
Василенко почесал в затылке. С города человек, до сих пор заметно. И руки моет, и простых вещей не видел никогда.
- Маковиння. Оно боль снимает, человек от него спит.
Прогрессор присвистнул. Хоть бы Заболотному от такого лекарства хуже не стало. За Василенко просунулся Татарчук, с какой-то бумажкой в руках, вернее, со списком грамотных товарищей. И себя он почему-то в это список не включил, хотя читать-писать умел. А, так это ты претендентов на командира насобирал. Лось сощурился, почерк у Татарчука напоминал колонну раздавленных червей: Кац, Наводнюк - что за один? Такого не знаю. Шульга - мама. Только не он! Крысюк, Гармаш- это Илько, что ли? Подходящая фамилия у человека. Кайданов - нет, лучше тогда Шульга, он всего лишь не любит москалей и поляков. Томашевский - тоже не знаю, ну его. Заболотного в список не включили.
Прогрессор перечитал список еще раз, практически водя носом по буквам - нет, его фамилии там написано не было. Каца, ревматика, который ходит по чайной ложке в час, который сразу три пары шерстяных носков носит, - можно командиром выбирать, а я всего лишь плохо вижу - и дуля мне вместо командования.
Лось вышел, даже не хлопнув дверью, и побрел к дому старосты, куда валили все боеспособные махновцы, включая даже нескольких представительниц слабого пола. Гвалт в комнате стоит, хуже, чем на базаре, накурено уже, Татарчук с бумажкой своей на столе сидит, прям на скатерти, Каца на нервной почве икота замучила, двух слов сказать не может, Кайданов так и приперся с заступом, стоит с ним в углу, если будет драка, так кому-то достанется. Григоренко возле окошка стоит, на хозяйскую белую герань смотрит, интересный цветок, девкам понравится. А вот это - Наводнюк. Шикарная мишень, сто пудов сала в офицерской шинели, он на битюге ездит, потому что нормальная лошадь под ним шагу сделать не сможет. Илько пришел, причесався, прилизався, а дальше Лось продолжать не стал, еще обидится человек.
Тихо шипит-зачитывает с бумажки Татарчук. Примолкли махновцы, а потом несколько человек руки подняли. Четверо. Ругнулся Кац непонятно, вышел. Снова Татарчук зачитывает - от те на! Один только Наводнюк руку поднял. И правильно, человек такой кулеш варит, что ложку можно проглотить и не заметить, а вы его в командиры хотите. Вышел Наводнюк, так дверью хрястнул, что побелка с потолка посыпалась. Снова Татарчук зачитывает - за Илька человек семь руки подняли, а тот только плечами пожал, вышел спокойно. Еще одна фамилия прошелестела, стали за Шульгу руки поднимать, да не один-два, а все оставшиеся. Лось подумал-подумал, в конце концов - Деникин же полуполяк - и тоже поднял руку.