Во дворе кто-то разговаривал с хозяйкой. Все. Приехали! Хотя - люди добрые и недобрые, да она самогонщица! Бывший студент дорого бы дал за возможность увидеть покупателя.
- Анна Петровна, а кто это был?
- Бандит.
- Нет, это понятно, а кто? Зеленый? Или еще какой-нибудь?
- А я знаю? Заплатил вот, - кума показала горе-прогрессору обрывок золотой цепочки и три золотых коронки.
Митеньку тошнило за сараем уже пять минут. Уже насухую. Головы на плетне были очень даже настоящими. Наткнулся Ворон на продотряд, вот и украсил тын. А нечего у людей зерно отбирать! Да и голову срубить - то легкая смерть, ой легкая.
В бывшей экономии немцев-колонистов кипела жизнь - хлопцы расслаблялись после удачного налета на продотряд. Самогонка лилась широкой реченькой - столы на улице, колбасы и сала завались! Ворон, в отличие от своих людей, был трезвым и злым. Впрочем, злым он был аж с войны с японцем.
Два сына у крестьянина было. Ни один не пришел, и могил у них тоже не было. Снаряд в батарею попал.
Эсер тоже злился. Все слухи оказались преувеличенными. Пятьдесят человек, сабли да винтовки. И Климов со своим клятым аккордеоном. Дюже противно у него выходит. И никакого пулемета. И как с таким войском выделять землю коммунистам? Да еще и Крысюк масла в огонь подлил - Терентьев командир умный, у него теперь пулемет есть, положит усех в пять минут.
Ситуация была распрекрасная - командиры трезвые, хлопцы пьяные, немец Штосс, который в четырнадцатом году малость тронулся- когда мобилизацию объявили, подпалил себе хату и ломанулся в степь, на полицейских охотился, коноплю курит и другим отсыпает.
Ну хоть гимназиста тошнить перестало. Студент Крысюка трясет. А тому уже без разницы, пока не проспится, то хоть ты его на куски режь, ничего не скажет.
- А где все наши? - вид у Крысюка был потрепанный.
Махновец аккуратно поставил кружку самогона на землю, развел руками.
- Я не понял, где все наши? - Паша уже догадывался, но верилось с трудом. Ну живые сильные люди, ну не могут же их...
- В раю сметану едят, - Крысюк был пьянее, чем казалось.
Паша аккуратно взял пулеметчика за воротник, вздернул на ноги.
- А автоматы тоже?- прошипел студент.
Крысюк кивнул. Паша разжал руки. Хуже ситуации придумать было просто нельзя.
- И Вадим тоже?
- Хто?- Крысюк мало что соображал, но никакого Вадима он не знал.
- Ну Лось, звали его так.
- Живой был. Недавно. Вчера точно, - Крысюк, изрядно шатаясь, все же увел с ближайшего стола еще одну кружку самогона, ткнул в руки Паше, разлив при этом половину ему на шинель.
- За помин души.