Паша побрел обратно.
Разведчик уже был устроен в шестнадцати подушках и напоен остатками самогона. А вот как накладывать шину на сломанную руку, этого прогрессор не знал. Он же не доктор, в конце концов. Так что пусть женщины сами с ним разбираются.
Отряд сбился в кучу возле хаты коновала, злые, похмельные, зевающие. Ездовой ругался с Крысюком.
- Идешь в резерв, - Крысюк сплюнул под ноги сопляку.
- Не,- Опанас замотал головой так, что чуть не потерял фуражку.
- Без разговоров.
- Баб в погребе стеречь?
Крысюк кивнул.
- Идешь в резерв.
- Не пойду.
- От щас сниму ремня та дам як следует. Сопли подбери,- Крысюк взглянул на поганца чуть ли не с жалостью.
- Если село возьмут, то повесят. То долго,- Опанас почесал спину наганом, - а если стрельнут, то быстро.
Паша машинально чесал кобыле шею, ждал команды, и надеялся, что село все-таки не возьмут. Шестьдесят бойцов. Шестьдесят один, если Катрю считать. Нашла-таки Тарасенка пуля, не гульнут у него на свадьбе хлопцы. А Катря на убитого посмотрела, сняла с него ремень с наганом, себя подпоясала. Махнул Ляховский рукой, двинулись кони разномастные шагом. А там и на рысь перешли. Идет конница лавой, смерть воплощенная. У кого сабля, у кого винтовка чи револьвер, у кого и гранаты. Хоть бы шрапнелью не дали, а то полетят кишки по полю. О, и граната полетела. Был солдат, а стал фарш. Рассыпаемся! Там пулеметчик засел! Хлестнула очередь, грохнулись бойцы в траву вместе с лошадьми. А кто это до нас прется? А мы тебя звали? Уже никто никуда не идет. О, еще парочка. Бегут, як дети до пирога. Хорошая штука граната! И тех двух уложила, и третьего зацепила. Аж жалко стало.
Дернулся Ворон да и выпустил браунинг. Довоевался. Теперь хоть с сынами своими увидится. Довоевался. Теперь хоть с сынами своими увидится. Прижались повстанцы к земле, отстреливаются. Как бы пулемет заткнуть? Юрко уже попробовал добежать, земля ему пухом. Так ему хоть больно не было. Да шоб ты сдох, контра! Фуражку на щит положил, а сам лежит. Пропал выстрел. А Опанас - дурак, бо на такое повелся.
Паша лежал за еще теплым трупом своей кобылы и старался лишний раз не шевелиться. В ленте - двести пятьдесят патронов. Когда-нибудь они закончатся. Гранату бы кинуть, да только у него нет, да и далековато лежит. А если? Вон Палий вместе с лошадью коченеют потихоньку. Может, у него граната осталась?
Вот и цель. Бедное животное. Лежит, уже не дергается. В седельной сумке- тьху ты. Шмат сала в тряпочке да чесночина. Паша тяжело вздохнул и принялся обшаривать еще теплого товарища. Не жрать ему больше сала. Спички. Мелочь, три копейки. И ничего больше. Палий глухо матюкнулся, продолжая лежать носом в землю. Прогрессор поспешно отдернул руку.