Людовик из Таранто, укрывшийся от чумы в одной из горных деревень Прованса, шлет нам письма с требованием выдать ему прелюбодея Энрико, ибо намерен предать его жестокой казни. Иоанну же собирается заточить в монастырь и править самостоятельно. Кажется, лишился он рассудка, если таковой, конечно, у него был. Пожалуй, будет полезно показать это письмо королеве. Молю Бога, чтобы была жива. Признаюсь, не осталось у меня на это надежды. Думаю, придется вступить в переговоры с Венгром. За признание его прав на неаполитанский трон и выдачу Людовика сделает для нас все, чего так долго добивались. Правда, торг будет трудным, ибо имеем дело с победителем, а не с проигравшей. Тем не менее приглашу Людовика в Авиньон, чтобы, если понадобится, сразу заковать в цепи и бросить в тюрьму. Когда идешь на базар, должен иметь товар под рукой. Заманить Людовика к нам нетрудно. Пообещаю ему, что сможет вдоволь насладиться казнью Энрико, которую он уже придумал во всех отвратительных деталях. Глупая рыба проглотит очередную наживку, как тогда в Неаполе, ибо не понимает, что сам скоро станет пищей на нашем столе.
Каждый день в Авиньоне умирают десятки людей. Папа благословил Рону для погребения несчастных, поскольку кладбища переполнены, а могильщиков не хватает. С башни дворца вижу, как подъезжают к берегу телеги, заваленные телами. Сбрасывают их в воду без всякого почтения и церемоний. Словно бревна, отправляются они в свой последний путь, и Бог ведает, где обретут, наконец, покой. Везде, сколько хватает взора, торчат над водою окоченевшие руки. То ли грозят они небу, то ли воздеты в безмолвной своей молитве. Мордехай говорит, что трупы нельзя ни зарывать в землю, ни бросать в реку, дескать, чумной яд, содержащийся в них, отравляет все вокруг. Он хотел, чтобы я упросил папу сжигать покойников. Воистину, такое бесстыдство мог придумать только иудей. Как же воскреснут мертвые, если тело их обратится в прах?
Правда, Мордехай оказался прав в другом. В обезумевшем от горя народе распространилась басня, будто иудеи отравили колодцы, чтобы при помощи чумы извести христиан. За один день были разгромлены дома всех иудеев в городе. Многих тут же убили самым зверским способом: кого повесили, кого сожгли, кого распилили на части. Не жалели они ни женщин, ни детей. Сам Мордехай едва избежал ужасной участи. Ведь все эти дни был он в городе, пытаясь найти противоядие от чумы. Многих спас, многому научился, проверяя действенность то одних, то других средств. За этим делом и поймала его озверевшая толпа. Поскольку Мордехая схватили поблизости от папского дворца, решили устроить расправу на площади перед нашими воротами. Долго совещались, как именно казнить мнимого отравителя. Наконец, сошлись на том, что повесят его вниз головой и распилят пополам. За этим делом застал их капитан моей стражи по имени Гвидо и бросился вызволять товарища. Не хотели отдавать ему свою добычу, предвкушая яркое зрелище. Но капитан спас бедного Мордехая. Кого изрубил насмерть, а кого ранил. Глупый Мордехай хотел перевязать раненых, чтобы не истекли кровью. Воистину, хоть и иудей, преподал всем урок любви, о которой христиане совсем забыли. Ведь ныне жены бросают мужей, мужья – жен, дети – родителей, а родители – детей, едва заметят у них бубоны. Не понимают несчастные, что не о том пекутся, о чем следовало бы. Нет в этой жизни ни ценности, ни радости, если утратишь родных и любимых.