Кен провел весь день в бегах. От Ирины Сергеевны он поехал в Ниццу, оттуда вернулся в Вильфранш, где позаимствовал в библиотеке дю Плесси карту Рима, оттуда отправился в Авиньон, едва не столкнувшись с лже-Гандоном, и прибыл обратно в Вильфранш только к десяти вечера. Ни Ксантиппы, ни Антуана – хвала святым апостолам – не было дома. Алехин поднялся в отведенную ему комнату и попросил принести бутылку белого вина. Он погрузился в дневник Хуго де Бофора, надеясь найти еще какие-нибудь подсказки.
Хуго описывал разговор с Климентом где-то на стенах папского дворца:
– Знаешь, как называется это место? – вдруг отвлекся понтифик. Мы стояли посреди строительных машин и лебедок.
– Помойка, отче?
– Запомни, – укоризненно покачал головой Климент, – место это станет самым прекрасным в нашем дворце. Ворота, которые находятся ниже, будут увенчаны двумя башенками, а названы они в честь апостолов Петра и Павла. – Я немного растерялся, пытаясь сообразить, к чему мне об этом знать, особенно теперь.
– Вы о чем, отче?
– О том, что тебе надлежит все знать, – я с беспокойством посмотрел на папу, но он махнул рукой, затянутой в белую перчатку, и продолжил…
Алехин был расстроен. Нечто, названное в честь апостолов Петра и Павла, совершенно не вписывалось в его концепцию. В Риме есть отдельно собор Святого Петра на Ватиканском холме, где апостол претерпел мученическую смерть около 67 года после Рождества Христова, и церковь Святого Павла за стеной – San Paolo fuori la mura. Эта вторая по размерам базилика Рима была построена в IV веке на месте захоронения апостола Павла. По древнеримским законам хоронить покойников в пределах крепостных стен было запрещено. Соответственно, гробница апостола Павла оказалась за стенами Рима.
Кен стал читать дальше. Однако других указаний на тайны Авиньонского дворца в дневнике не было. По-видимому, Хуго де Бофор отнес лирические отступления папы на счет его старческого слабоумия и не стал тратить на них чернила.
Зато Алехин убедился, что находится на правильном пути. Хуго рассказывал о том, как прекрасная Иоанна предстала перед судом понтифика и как папа провозгласил: «Невиновна. Более того, выше всех обвинений». Затем де Бофор уединился с Климентом в Комнате оленя. Незаконнорожденный сын спрашивал своего грешного святого отца:
– Отче, и все это ради Авиньона?
– Ради нового Рима, сын мой. Я построил этот дворец и навсегда закрепил Авиньон за Святым Престолом.
– Разве не должен понтифик Римский мечтать о возвращении к апостольским пределам?
– Где папа, там и Рим, – ответил Климент. – Церковь есть мистическое тело Христово. Оно не ограничено какими-то стенами. Мистическое тело там, где пребывает его голова, то есть я, ибо сам Иисус вручил апостолу Петру ключи от Царства Небесного и всю полноту власти. От Петра унаследовали их Римские понтифики, в том числе и я, недостойнейший из смертных. А после меня примешь ты. – Я с изумлением уставился на Климента. Он взял мою руку. – Ты станешь мне преемником, ты мой сосуд избранный.