Власть и собственность – не меньшее чудо, чем талант писателя или музыканта: как Климов, родившийся в такой же грязной хрущобе, сумел вырваться из монотонной тупой жизни и заставить тысячи людей посвятить себя тому, чтобы где-то на Лазурном Берегу цвели рододендроны и пели цикады? И почему я не такой, как он? Но и не такой, как они? Идея равенства – вечный тупик сознания. Люди не равны. Одних неведомая сила толкает вверх, других, наоборот, прибивает к земле, превращая в винтики чужой судьбы.
К жизни проще пристроиться с левого боку. Ты всегда будешь в большинстве со всеми бессребрениками, бездельниками и бездарностями. При этом бездельники и бездарности будут, конечно, называть себя бессребрениками. Мы такие бедные, потому что честные. Не воруем и не кланяемся. Но, может, вы не воруете, потому что место не доходное? Не кланяетесь, потому что уже ползаете на четвереньках?
Во все времена только насилие могло заставить примириться с тем, что один может быть выше другого по способностям и таланту. Тем не менее иллюзия равенства постоянно возвращалась, и не только в виде бунтов и революций, но прежде всего в ежедневной мстительной травле всех, непохожих на унылое большинство: чудаков, мечтателей, евреев, «черножопых», «интеллихентов» – тех, кого аппарат насилия не хотел или не мог защищать.
Неизвестно, до чего бы додумался Кен, стоя так над Средиземным морем, если бы вдруг не заметил какую-то черную полоску у самого пирса. Это была, очевидно, чья-то лодка. «Может быть, охранника?» – подумал он, но решил аккуратно спуститься вниз и посмотреть.
Воздух становился все более морским и свежим. Удушающий запах цветов уступил место йодистой прохладе воды, словно после пряной свинины подали устрицы. Синхронный скрежет миллиона цикад уже не мог заглушить плеск волн. Вдруг ему показалось, что где-то совсем рядом хрустнула ветка. Кен прижался спиной к дереву и стал медленно изучать окрестности. Тени стройных кипарисов лежали на освещенной луной дорожке. Одна из них зашевелилась и двинулась. Теперь он явно видел человека в черном. Самое неприятное – человек видел его. Все случилось мгновенно. Черный пружинисто прыгнул на Алехина и попытался воткнуть что-то в шею. Движение было по-медицински точным, но Кен поймал руку в сантиметре от себя. Шприц – теперь он видел, что рука сжимала одноразовый шприц, – царапнул его по шее. Алехин что есть силы двинул негодяя коленом промеж ног, но ожидаемого эффекта не последовало. В ответ он получил короткий, но мощный удар кулаком под подбородок, прикусил язык и заорал от чудовищной боли. Игла проткнула кожу, Кен мгновенно ослаб и упал во влажную от росы траву.