— В чем дело? Ты задалась целью оскорбить меня? — холодно произнес Персей. Его испепеляющий взгляд заставил Сэм съежиться. — Может, просветишь меня, откуда столь внезапная ненависть? — спросил он с убийственным спокойствием. — Или ты ждешь, чтобы я сам угадал причину, заставившую твой язык превратиться в змеиное жало?
На ее щеках запылали алые пятна.
— Играй в какие угодно игры с кем-нибудь еще, но не со мной! Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, так что нет смысла это обсуждать. Я хотела бы получить обратно мой паспорт.
Глаза Персея бесконечно долго изучали напряженное лицо девушки.
— Ты думала, что я его держу в сейфе...
— Или в стальной ячейке в банке.
Воздух между ними ощутимо сгустился.
— Ты собираешься отправиться путешествовать?
— Не путешествовать. Я возвращаюсь в Нью-Йорк.
— Навестить старых друзей? — поинтересовался он тем вкрадчивым тоном, от которого у нее застучало в висках.
— Вернуться к моей прежней жизни! — раздался резкий ответ.
— Меньше чем через год ты будешь совершенно свободна и сможешь ехать куда угодно.
Саманта презрительно улыбнулась:
— Верно. Мы заключили сделку. Но ты совершил то, что сводит на нет наш контракт, и теперь я хочу его расторгнуть.
Персей упер руки в бока, и это привлекло ее внимание к шелковому костюму кофейного цвета, который он надел для их выходного вечера. Брюки сидели как влитые. Великолепно скроенный пиджак подчеркивал ширину его плеч.
— Если бы ты спросила... — Он искоса посмотрел на нее непроницаемым взглядом. — Я бы сказал тебе, что твой паспорт лежит в правом верхнем ящике моего письменного стола на Серифосе.
Сэм растерянно воззрилась на Костопулоса. Она думала заглянуть в его стол, но в последнюю секунду совесть не позволила ей этого сделать.
— Честно говоря, я удивлен, что ты его не нашла и не уехала без моего ведома.
— Конечно, ты удивился, потому что сам поступил бы именно так, — бросила она в ответ, отчего его брови слились в непреклонную черную линию. — Я же хотела быть честной, поэтому и приехала сюда, чтобы попросить освободить меня от нашего контракта.
Прикрыв глаза, Персей пробормотал:
— Если нарушение, которое я предположительно совершил, действительно настолько ужасно, как ты дала это понять, меня можно было бы убедить отпустить тебя... если ты объяснишь мне причину.
— Жестокость, по-видимому, тебе свойственна, Персей, но я полагаю, что ни один человек не мог бы подняться до твоих высот, не обладай он этой малодостойной чертой характера.
— Будь осторожна в выражениях, — предупредил он, явно теряя терпение.
Это лишь подлило масла в огонь.