– Тетя!
– Миссис Риджбек!
– Я же не осуждаю! Я просто говорю – вылитая я. Приезжайте поскорее, милочка. Поболтаем перед свадьбой. Билл, не обижай ее. И дочке скажи, чтобы нрав свой укоротила.
Билл смущенно выпустил Морин и вцепился в руль. Морин отвернулась и уселась очень прямо, красная, словно дикий мак.
Так состоялось торжественное отбытие мисс Морин Килкенни на боевые позиции.
Всю дорогу до поворота на проселочную дорогу оба напряженно молчали. Перед поворотом Морин как раз решила, что молчание, затягивается и становится невыносимым, открыла рот, чтобы задать какой-то вопрос, – но в этот момент джип взревел и съехал с шоссе.
В принципе, дорога была сносной. Для лошадей – потому что лошади хорошо видят и чуют, а потому при ходьбе ставят ноги достаточно аккуратно. Кроме того, ноги лошади – это великолепный и подвижный механизм из эластичных связок и сухожилий. Амортизаторы старого джипа и при жизни не обладали достаточной упругостью, а уж теперь – и подавно. Машина ревела и рычала, оба седока подпрыгивали все выше и выше, и если Билл еще держался за руль и был достаточно тяжелым, то Морин практически вылетала из машины при каждом толчке. Темнота наступила кромешная, только фары джипа выхватывали из нее мечущиеся силуэты травы, кустов, иногда каких-то ночных зверьков, удиравших со всех ног от железного чудища, но в целом светлее не становилось.
Сквозь рев мотора Морин удалось прокричать:
– Ми... мистер... р... Сми... ми... т! Дава... ва... вайте поме... ме... дленнееее!
– Чего?!
– Притормозите!!!
– Ага. Сейчас.
Торможение джип тоже понимал по-своему. Он просто заглох. А через некоторое время и остановился.
Первые мгновения Морин просто наслаждалась тишиной и неподвижностью в пространстве. Потом медленно огляделась вокруг. Рядом вспыхнул неяркий свет фонарика. Лицо Билла Смита в этом снопе лучей выглядело жестким и медально четким.
– Виноват, мисс Килкати.
– Килкенни.
– Да. Мисс Килкенни.
– Давайте по имени.
– Чего? В смысле, что?
– Меня зовут Морин. Вас – Уильям.
– Билл.
– Хорошо. Значит, Билл – Морин. Он заведется еще раз?
Билл задумчиво покосился на железного коня.
– Не уверен. Вообще-то ему сто лет. То, что он ездит до сих пор, – уже подвиг.
– Отлично. Слава героям. А до ранчо далеко?
– Рукой подать. Миль семь. Можно срезать, тогда пять.
– Смеетесь? У меня босоножки.
– Это плохо. Здесь по ночам лучше не ходить в босоножках.
Морин немедленно поджата ноги и с подозрением взглянула на работодателя.
– Почему?
– Ну... всякие тут ползают...
– Тараканы?!
– Не, тараканы здесь не водятся.
– Слава богу! Остальное я могу пережить.