Тогда — что же меня спасло? Ведь тысячи и сотни тысяч, таких же как и я, самых обычных — уже бродят живыми трупами по улицам. А я — греюсь у печки. (снова хрустнула ледышка в грудине — не только такие как ты, но и многие получше тебя бродят голодной нежитью…) Почему же?
Наверное, прежде всего — повезло. Да, вот так. Если бы не повезло — сожрали бы. И много кому — просто не повезло. Они тоже могли бы, они тоже были не хуже… но — не повезло. А мне повезло. Я тут не при чем… но если бы не повезло — меня бы уже не было.
А во вторых… во-вторых, все же… Все же есть чем гордится. Есть.
А я, — упрямый.
Я, сука, не сдаюсь. Правда, последние годы я все больше пытался халявить и расслабляться… но когда прижимает — я все же умею стиснуть зубы и держаться. И если я упрусь — хрен меня что сдвинет. Хоть убивай.
Вот и теперь — я этим тварям не дам себя убить… хоть убей. Гыыы…
И еще — я последние дни не жалею себя. Ну ни капельки — выкладываясь процентов на девяносто, не меньше. А вот те, кто сдался, кто отработал на меньше процентов — им или очень, очень повезло, гораздо больше чем мне… или их уже нет. Но первого «или» у меня нет, а второе — фиг.
Ну и еще я все же не дурак. Умом и сообразительностью не блещу, но… извечная тяга к халяве, что ли, сделала свое дело — я стараюсь вывернуться, и не только непривычно напрягая тело и дух, но и привычно напрягая… «соображалку».
В общем — не хуже многих, а значит… Значит, шансы есть!
Я «из прынцыпа» выживу, вам всем назло, суки дохлые. Заебетесь меня убивать. Я выживу, обустроюсь, и потом…
Мысль повисла в воздухе. Решимость закончилась, как горючее в самолете. Что «потом»? Ладно, представим, выжил я (что значит представим: Выживу — хорохорилось что-то внутри) — а что «потом»? Для чего все это — и как жить дальше?
Печка во всю прогрелась, от стенки шло приятное тепло… Дальше? Ну, дальше… всплыла фраза из какой-то книжки «А об этом я подумаю завтра…»
Вот именно… завтра…
Трубу я, естессно, не закрыл, и прогорев — печка к утру выстыла. Но, тем не менее — если сравнить с вечером — в комнате было тепло и по-особому сухо. Чувствовалось «шо топыли». Так, сегодня полюбому — привезти поддоны, и много. А все со вчерашнего болит… но, странное дело — болело как-то уже… привычно, что ли? А может, понимаю — что нет никакой возможности обращать на боль внимание, жалеть себя… нельзя, никак нельзя. Если пожалею себя — то расслаблюсь. Расслаблюсь — и не сделаю то, что надо сделать. Не сделаю — и сдохну. Причем вполне вероятно — нехорошо так сдохну. А мне того не надо.