Первый фейерверк шумно взорвался в небе сразу тремя цветами и отвлек его от этих мыслей, заставив поднять голову к ослепительной картине, возникшей в небе. Рядом с ним Габриэла охала и ахала вместе с толпой, разражаясь одобрительными криками при каждом новом салюте, освещавшем ночное небо. Он улыбался, наблюдая за ней: Габриэла интересовала его гораздо больше, чем световое шоу.
Внезапно она повернула голову — и их взгляды встретились. Ее губы приоткрылись в резком вздохе — и он почувствовал, что эта реакция не имела никакого отношения к ликованию вокруг них. Его плоть мгновенно напряглась, а жажда наполнила все его тело желанием. Он хотел ее — по крайней мере, хотел того, что мог позволить себе получить. Сжав ее руку, он медленно отвел ее назад, так что они вдвоем растворились во временно наступившей темноте.
По опыту предыдущих фейерверков он знал, что зрелище будет продолжаться еще несколько минут, так что это даст ему время немного утолить свою страсть и незаметно вернуться с ней обратно. А если даже кто-то что-то заметит, он просто скажет, что водил ее наблюдать за происходящим с другого места.
Отойдя на несколько ярдов, он завел ее за толстое дерево и заключил в объятия. Его губы припали к ее губам, прежде чем она успела сказать хоть слово. Прижав ее к стволу, он целовал ее со страстным пылом. Габриэла тихо застонала и, запустив пальцы в его волосы, отвечала на поцелуй с нескрываемым жаром.
Обхватив руками ее груди, он погладил их, превратив соски в острые вершинки. В ушах у него гулко стучало, но он не знал, где источник этого: в небе или в его теле. Притянув ее ближе, он дал ей ощутить свою налитую желанием плоть и содрогнулся, когда она ответно потерлась об него, выгибаясь навстречу его телу, словно кошечка, требующая ласки.
И он ее ласкал: его руки лихорадочно скользили по ее телу, а губами он осыпал поцелуями ее щеки, виски и стройную шею. Склонив голову к плечу, она вздохнула, ощутив, как дорожка его поцелуев идет от скулы к ключице и дальше.
Новая серия хлопков и свиста разнеслась в воздухе — и толпа разразилась громкими криками одобрения. Он заставил себя отстраниться, на что потребовалась вся его воля.
— Довольно, — с трудом проговорил он, укоряя себя. — Если мы не вернемся, нас хватятся.
— Разве? — вздохнула она. — Ну, хоть еще один поцелуй, мм?
Ее тихий голос мощно отозвался у него в паху, и томительная боль тоже призывала его не спешить. Со стоном он снова подался к ней. Ее язык вел танец с его языком, ее изящные руки маняще прижимались к его груди. Каким-то далеким уголком сознания он слышал, как толпа взревела с новым взрывом фейерверка. А потом шум изменился: его прервали тревожные крики и возгласы… и пронзительное ржание испуганной лошади. На него кто-то вдруг налетел — и с топотом побежал дальше.