ЭЛИЗА И БЕНЕДИТО
Впрочем, «никто больше», никакая иная торсида не дошла и до еще одного парадокса, рожденного загадочной душой великой «коринтианской нации»: несколько десятилетий президентом «Фиэль» была женщина по имени Элиза. Женщина во главе торсиды! Вы можете себе это представить? Такое возможно только в Бразилии!
Когда-то в конце шестидесятых меня познакомили с ней. Миловидная полненькая брюнетка, без какой бы то ни было фанаберии или провинциального фанатизма. Но с глубокой убежденностью, читавшейся в глазах, в каждом слове и в каждом жесте: «Важнее и дороже нашего клуба нет и не может быть ничего на свете!».
— Элиза, — спросил я ее, — но объясни мне, пожалуйста, почему в этой стране, где мужики привыкли командовать и распоряжаться абсолютно всем, они терпят тебя как лидера торсиды?
— Это надо спросить у них, — смеясь, ответила она, кивнув головой на трибуну стадиона. И добавила с той же, чуть беззаботной и слегка самодовольной улыбкой: — Я доказала, что умею быть преданной клубу!
Да, она это доказала хотя бы в тот день, когда в одной из жарких и зубодробительных схваток с соперниками из другой торсиды (будучи женщиной, она, все же, не смогла, не захотела остаться в стороне от драки) ей сломали предплечье левой руки. Выйдя из больницы, где рука была загипсована, Элиза тут же начала организовывать торсиду на очередной матч и через два дня появилась на трибунах во главе «Фиэль», которая встретила свою любимицу бурной овацией. Такой же, какой встречали в то время выходящего на поле лидера атак «Коринтианса» стремительного и неудержимого Пауло Боржеса.
Говоря о «Фиэль», нельзя, конечно же, не вспомнить и еще одного ставшего легендарным «коринтиано»: Бенедито Педрозо дос Сантоса. Этот человек, закончивший факультет журналистики, работавший в сан-паульском корпункте издательства «Британская энциклопедия» и перидически выступавший с фортепианными концертами, несмотря на обилие интересов, всю свою жизнь старался не пропустить ни одного матча любимого клуба. По крайней мере из тех, что игрались в родных, так сказать, стенах: в Сан-Пауло. Сидя на архибанкаде под солнцем или дождем всегда в черных очках с тщательно прижатым к уху транзистором, из которого лился репортаж, Диди, как прозвали Бенедито друзья, в унисон со всей многотысячной «Фиэль» ликовал и страдал, хвалил или ругал игроков и тренеров, кричал и даже обсуждал удачные и провалившиеся комбинации…
Но почему тут возникло это слово «даже»? — спросит, возможно, читатель.
Да потому что Диди… был слеп от рождения!