На 27-й минуте Гальярдо рванулся по левому флангу, воспользовавшись тем, что правый защитник бразильцев Карлос Альберто ушел вперед. Феликс был бессилен, счет стал 2:1. И снова Бразилия устремилась в атаку, и снова блеснул мастерством Тостао: подхватив мяч, переброшенный Пеле через вратаря Рубиньоса, он вонзил его под верхнюю штангу.
И снова не хотели сдаваться, не складывали оружия гордые потомки инков! Блестяще прорвавшись по центру, Кубильяс забил неотразимый гол, который сделал бы честь любому из будущих чемпионов. И тогда пришел черед Жаирзиньо: он прошел по левому флангу и, обыграв защитника с вратарем, точным ударом вогнал мяч в пустые ворота… 4:2.
До конца оставалось совсем мало времени. Исход встречи был решен: перуанская команда прощалась с Мексикой, бразильцы выходили в полуфинал. Зрители начали покидать стадион «Халиско», торопясь к автобусам и бросаясь за редкими такси. Телекамеры все чаще и чаще показывали на экранах одиноко сидящего на скамейке Диди. Мало кто знал в эти минуты, как тяжко приходится ему: старый недуг, являющийся эхом давней травмы, обострился как раз накануне матча. Пронзительные боли в позвоночнике мешали ему следить за происходящим на поле и руководить действиями своей команды. Но не только зрители… никто и из перуанских игроков даже и не подозревал об этом: Диди никому ничего не сказал. Стиснув зубы, он собрал свою волю в кулак и довел матч до конца.
* * *
Ну, а теперь, после этого долгого экскурса в историю мы возвращаемся к тому моменту, когда, спустя ровно четверть века после описанных выше событий, я вновь оказался лицом к лицу с легендарным человеком в его маленьком домике на острове Говернадор неподалеку от международного аэропорта Рио.
И МЕЛЬКАЮТ ГОРОДА И СТРАНЫ
Когда, сложив зонтик и оставляя на мраморном полу мокрые следы, я и, напомню, два моих спутника — российские туристы, вошли вслед за открывшим дверь мальчиком в небольшую гостиную, заставленную шкафами, комодами, столами и диванами, бросилось в глаза то, что и должно было привлечь внимание любого человека, посещающего дом футболиста-ветерана: кубки, дипломы, чаши, медали.
Нестройно потолкавшись, мы расселись, кто на стульях, кто на диване, и тут он и вышел из соседней комнаты. Не «вышел», впрочем, а как-то выбрался осторожно, медленно перебирая ногами, припадая на правый бок, опираясь двумя руками на палочку. Выбрался, остановился, протянул руку.
Если бы не эта хромота, не видимые на лице страдания, которые доставлял ему каждый шаг, могло бы показаться, что не так уж сильно изменился он после семьдесят первого года, когда я видел его так близко в прошлый раз. То же черное, изрезанное резкими морщинами, словно высеченное резцом скульптора из темного бразильского дерева «жакаранды» лицо. Та же худоба. Та же серебристая проседь в коротких курчавых, как и полагается негру, волосах. И самое главное — то, что никогда у него не исчезало и не исчезнет, даже с инвалидной палкой в руках: гордая, поистине царственная осанка. За которую и прозван он был «Черным принцем».