ПОЛУКИКИН. Кайф.
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Смак.
ПОЛУКИКИН. Полный кайф, Джон!
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Добросъедобно, Петрович! Да что говорить! Высший пилотаж, слов нету!..
ПОЛУКИКИН (радостно). Джон Леннон — всегда!
Джон Леннон поморщился. Но промолчал.
Виталий Петрович начинает петь.
Джон Леннон его останавливает.
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Не надо, Петрович. За столом не поют.
ПОЛУКИКИН. Джон Леннон — всегда!
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Нет Джона Леннона, нет! Был твой Леннон, а теперь — Федор Кузьмич! А не Джон Леннон… Срок придет, и его не будет.
ПОЛУКИКИН. Джон Леннон — всегда!
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Мне не нравится, что ты так легкомысленен.
ПОЛУКИКИН (шепотом). Джон Леннон — всегда, Федор Кузьмич!.. и никаких гвоздей, блин горелый!.. Ну все, все, прости. Молчу.
Ты разговаривал с английской королевой, Джон!
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Ну и что, Петрович?
ПОЛУКИКИН. Джон! Ты — разговаривал — с английской королевой!
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. А теперь я разговариваю с тобой.
ПОЛУКИКИН. Кто я и кто ты, Джон!?
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Все равны перед Богом. Я равный среди равных, Петрович.
ПОЛУКИКИН. Ты скромный, Джон.
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Ешь, тебе говорят!
ПОЛУКИКИН. Я поел, Джон.
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Поел, а не доел! Кто так ест? Посмотри в тарелку!
ПОЛУКИКИН. Три ложки, Джон.
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Доедай. Чтобы все съедено было.
ПОЛУКИКИН. За Пола Маккартни, Джон!
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Не смешно.
ПОЛУКИКИН. За Джорджа Харрисона, Джон!
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Не смешно.
ПОЛУКИКИН. За Ринго Старра, Джон!
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Совсем глупо, Петрович!
ПОЛУКИКИН (отодвигая тарелку). Спасибо, Джон!
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Ну хватит благодарностей!
ПОЛУКИКИН. Нет, не хватит, Джон! Спасибо, Джон!
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Да замолчишь ты или нет, в конце концов?
ПОЛУКИКИН (поет).
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Цыц! (бьет по столу рукой). Молчать!.. Все!.. Достал!.. Сил нету!.. (Пытается взять себя в руки.) Сколько же можно повторять, в конце концов?.. Раз сказал, два сказал, три… не понимает по-человечески!.. Видит же, не нравится… ну, не нравится… нет — свое!.. (Помолчал. Отдышался.) Bad to me. (Пауза). Прости, не сдержался. (Пауза.) Первый раз за все эти годы…
ПОЛУКИКИН. Джон… а ты ведь в юности драчуном был?
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Не помню.
ПОЛУКИКИН. Был, был. Я читал.
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Не знаю.
ПОЛУКИКИН. Как ты тому все ребра переломал… А? На своем дне рождении! Еще в Ливерпуле…
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Мне двадцать лет было. Мальчишка. Пацан.
ПОЛУКИКИН. Двадцать один. Он в суд подавал.
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Мне не приятно вспоминать об этом, Петрович.
ПОЛУКИКИН. Больше не буду.
ФЕДЕР КУЗЬМИЧ. Молчи.
Молчат.
Помолчав, Федор Кузьмич начинает петь «Степь да степь кругом…»