– На Мариночке я не женюсь, – серьезно сообщил сын, как бы поверяя членам семьи свою давнюю мысль. – У нее нос какой-то кривой. И вообще – мы с ней просто друзья.
К сожалению, ее мамаша этого не понимает. Потому и прикармливает меня пирогами.
Фокус не прошел – мать отчего-то нахмурилась еще больше.
– Марина – умная и милая девочка. И ее семья – очень достойные люди. Лучшей родни…
– Да-да, конечно… – пробормотал мальчик. – Спасибо, я сыт. Мам, можно, я пойду к себе?
– Иди.
– Что это ты завелась? – нарушила молчание Римма. – Я тебе, Анна, от души рекомендую попить что-нибудь успокоительное. Валерьяну, например, пустырничек. И бога ради, к чему эти разговоры о родне? Мы в каком веке живем? Мальчик сам выберет себе подругу, когда придет время. Сейчас-то еще, мне кажется, рановато.
Быть может, мама дурнушки Мариночки в самом деле лелеяла какие-то матримониальные планы в отношении партнера дочери по бальным танцам, да и сама Марина льнула к Сереже простодушно и откровенно. В теплый, солнечный день бабьего лета класс собрался на прогулку в городской парк. Планировалось повертеться на каруселях, поплавать на лодочках по небольшому озерцу, посидеть в кафе, быть может, тайком угоститься и кое-чем покрепче кока-колы. Как только вошли в ворота – Марина сразу уцепила Сережу под ручку и, переступив, зашагала с ним в ногу. Рука у нее, как всегда, была влажная, держалась она слишком цепко, чтобы это казалось приятным.
– Сереж, я хочу покататься на «Камикадзе»! Пошли со мной?
На «Камикадзе» визжали в голос люди. Огромная ладья взлетала в небо, на несколько секунд зависала вверх ногами, причем оттуда, с высоты, сыпалась из карманов катающихся мелочь и всякая дребедистика, потом ладья со страшной скоростью обрушивалась вниз. Ничего себе удовольствие! Сережа поморщился:
– Не люблю каруселей. Катайся одна.
На несколько минут ему удалось отделаться от Мариночки. Одноклассники тоже рассосались кто куда. Сережа купил в киоске бутылку газировки, присел на скамью. На другом конце скамейки сидела разноцветная стайка девчонок. Все они были его ровесницы, голенастые болтушки. От них веяло дезодорантом и фруктовой жевательной резинкой. Девчонкам не сиделось на месте – они щебетали, хихикали, подталкивали друг друга и бросали на Сережу быстрые взгляды. Одна встала:
– Я за мороженым.
– Дашунь, и мне захвати эскимо!
– А мне шоколадное!
– Тебе нельзя, ты на диете!
– Сама ты толстая корова!
И к чему им какие-то диеты? Сережа посмотрел на ту, что собралась за мороженым, и что-то екнуло у него под ложечкой. У нее были большие голубые глаза, курносенький нос, острый подбородок – лицо, похожее на кошачью мордочку, неправильное и очаровательное. В маленьких ушках качаются сережки с жемчужинами, и ее кожа перламутровым свечением тоже напоминает жемчуг. Была у нее еще забавная гримаска – прежде чем улыбнуться, она собирала губы в бутончик, будто собираясь свистнуть или подуть в невидимую дудочку. И его сердце услышало звуки этой дудочки, и с этого момента он готов был идти за ней, как шли за крысоловом юные горожане города Гамельна.