Бандит отлично знал дорогу – срезать кусок ковыльного плато, через впадину, часа три хода степью – и станция. Когда он оказался наверху и убедился, что нигде никого нет, тревога окончательно рассталась с ним. Он был на свободе.
Умение жить ему помогало. Он, как смазанный жиром, выскальзывал из цепких рук беды целым. У него не было никакого груза, все связи исчезли. Цыган: дома нет – есть временное пристанище; друзей нет – есть приятели; дела нет – есть увертки; семьи нет – есть случайные встречи; людей нет – есть он один. В таких нелегко попадать – слишком мелкая мишень, задень-ка ее!
Клебановский проявил себя хорошим, выносливым пешеходом. Он почти не отдыхал, грыз куски на ходу. Около шести часов вечера он приблизился к цели. Прямой путь на станцию от водохранилища лежал значительно левее пути, избранного Алоновым. Поэтому Клебановский не только не мог заметить Алонова и Сударева, но и далеко обогнал их.
Ближайший пассажирский поезд, на который и метил беглый диверсант, проходил в восемь часов тридцать семь минут вечера. В распоряжении Клебановского было почти два часа, а в маленьком буфете станции нашлась кружка отличного пива.
Клебановский жил. Он почистился, побрился. Сидя перед зеркалом с повязанной вокруг шеи салфеткой, он с удовольствием смотрел на свое похудевшее, посвежевшее, совсем молодое лицо. Жених – да и только! Усы? Рано, с ними он расстанется завтра, снимет их собственной рукой.
В голове, опрысканной одеколоном, вполне обоснованно складывались планы новой жизни.
4
Уже давно, с добрый час, путевой обходчик увидел двух людей, бредущих к линии.
Первый раз он заметил пешеходов издалека – сам он тогда шел к границе своего участка. Теперь он возвращался к дому, и люди были куда ближе. «Немалый кусок степи протопали», – подумал обходчик.
Шли они так: один – впереди, а другой – сзади. Это обходчик подметил и, продолжая шагать, занимаясь своей привычной работой, размышлял: «Конечно, ходят люди по-разному, особенно притомившись: который посильнее – начнет вырываться передним, который послабее – оттянет».
Сам обходчик был человек не сентиментальный – он не считал, что худо дать приотстать товарищу: «Оно и правильно: сильный слабого тянет. Раз уж забрался далеко – тянись, крепись, не сдавайся! А то слабый и совсем не дойдет – раскиснет, коль его не понужать».
Но теперь, рассмотрев пешеходов поближе, обходчик забыл свои рассуждения. Он заинтересовался совсем другим. Ружье-то было только у заднего. И нес он длинную двустволку не за спиной, на ремне, как полагается, когда вымотаешься до отказа на охоте. Нет, держал на изготовку. Вот чудно?… Вроде так ведь водят на гауптвахту по всем правилам устава внутренней службы…