Меня вернул к действительности свист какого-то предмета, пролетевшего над моим ухом. Этот довольно тяжелый предмет стукнулся о ветку и упал на тропинку. Передо мной лежал острый камень, по форме напоминавший нож. Его появление можно было объяснить единственным способом: кто-то специально им в меня кинул. Это меня скорее разозлило, чем испугало. Я повернулась и стала всматриваться в то место, откуда он скорее всего был брошен.
Однако за последним поворотом тропинки полагались густые заросли молодых елей, перемежавшихся с кустами болиголова, и я ничего заметила. Обступавшая меня тишина стала казаться мне зловещей, и я, ускорив шаг, направилась к Сторожке.
Второй камень скользнул по моему плечу, и тут уж я испугалась не на шутку. Я помчалась вперед, скользя по обледеневшей тропинке, но ухитрилась удержаться на ногах. Больше меня не обстреливали; я ворвалась в заднюю дверь дома, едва не наткнувшись в маленьком вестибюле на служанку, смотревшую на меня с большим изумлением.
— От кого это вы так несетесь? Уж не гонится ли за вами медведь? — спросила она.
Мне не хотелось пускаться в объяснения.
— Где мистер Дэвидсон?
— Должно быть, где-то поблизости. Я кидала его несколько минут назад. — Она пожала плечами и стала заниматься уборкой комнаты.
Я заглянула в кабинет Клея, но там никого не было. Я немного перевела дух, прекратила поиски и поднялась к себе. На этот раз кот отсутствовал, и комната показалась мне спасительной гаванью. Кому понадобилось меня пугать? Ведь цель человека, кидавшего камни, скорее всего, состояла именно в этом. Он мог бы в меня и попасть, если бы пожелал. Мне хотелось посоветоваться с Клеем, но с этим придется повременить.
Я быстро начала переодеваться. Стили спортивной одежды меняются еще с большей быстротой, чем повседневные моды, но я за ними не следила. Мои лыжные костюмы были слишком добротными и дорогими, чтобы превращать их в тряпки только из-за того, что они не соответствовали последнему крику моды. По мнению Стюарта, я выглядела в них довольно привлекательно, что особенно важно для девушки, которая не так уж твердо стоит на лыжах. Мои коричневые штаны с белой полосой и бежевая парка вполне меня устраивали. Я надела под парку теплый желтый свитер, а на шею медальон с Уллем на серебряной цепочке — подарок Стюарта. Улль был скандинавским богом, покровительствовавшим лыжникам, и подобные медальоны принято надевать «на удачу».
Мой был и впрямь хорош: круглая серебряная пластинка, на лицевой стороне которой выгравирована маленькая фигурка самого Улля в виде крошечного старичка с длинной бородой и вязаной шапочке, его шарф развевался на ветру; в одной руке он держал арбалет, в другой — лыжную палку. Разумеется, он стоял на лыжах, согнув ноги в коленях. На оборотной стороне медальона был выгравирован алмаз — символ того черного алмаза, который, по преданию, оберегал лыжников на самых крутых склонах. Когда Стюарт дарил мне медальон, я посмеялась над смыслом символа, поскольку не собиралась совершать спуск даже средней трудности, но брат сказал, что в любом случае алмаз меня воодушевит. Подарок Стюарта мне нравился, и я сегодня очень нуждалась в удаче.