— Помнится, товарищ Никитин, — обратился он к нему, — вы докладывали мне о рыбаке Рощине, у которого гитлеровцы отобрали лодку в тот день, когда эвакуировались из города. Как по-вашему, для чего она могла им понадобиться в такой момент?
— Да уж не для увеселительной прогулки, конечно, — ответил Никитин. — Старик Рощин, вспоминая об угнанной лодке, говорил, что фашисты на ней куда-то поспешно направились. Я слышал об этом от его сына.
— Не удирать же они на ней вздумали? — продолжал размышлять Шубин. — Река-то на восток течет, и им, стало быть, не по пути. — Так точно, товарищ капитан. Река течет на восток, и фашистам это явно не по пути было, а против течения грести просто нелепо, — заметил Никитин.
— Где живет Рощин, вы знаете? — спросил Шубин.
— Так точно, знаю. Пригласить его?
— Нет, зачем же старика беспокоить. Мы сами поедем к нему. Вызовите мою машину.
…Рощина Шубин застал за просушкой сетей на берегу реки. Старик приветливо поклонился ему, сняв белый парусиновый картуз.
— Ну, как жизнь, папаша? Как рыбачите? — приветствовал его капитан.
— Ничего себе, жаловаться не на что.
Присмотревшись, Шубин заметил старую лодку, до половины вытащенную на берег, и сказал сочувственно:
— Лодочка у вас плоховата.
— Верно говорите, — согласился старик. — Хорошую-то фашисты угнали при отступлении. Офицер ихний вдобавок еще по зубам надавал.
— А зачем же им лодка понадобилась?
— А кто их знает! Ящиками они ее какими-то нагрузили. Помнится, очень уж осторожно они их укладывали, будто посуду хрупкую. Я так и подумал тогда: не иначе, как добро награбленное куда-то переправляют.
— Ну, а еще у них было что-нибудь, не помните? Может быть, инструменты какие-нибудь?
— Было, кажись, и еще что-то, да я уж запамятовал. А вот ящики запомнились, потому как уж больно они церемонились с ними.
Капитан Шубин слушал рыбака, задумчиво прохаживаясь вдоль развешанных на шестах сырых сетей. Остановившись перед стариком, он спросил:
— А направились-то они куда: вниз или вверх по течению?
— Вниз, — уверенно ответил рыбак. — Это я точно помню.
— Ну, спасибо, папаша! — Шубин протянул Рощину руку. — Извините за беспокойство.