– …и сил закончить начатое. А также ума отсидеться во время бури в теплом местечке, для одной рыжей прохвостки. Хорошо вокруг одни мягкие полотенца – челюсть не громко отпала.
Вставая, Рейвар чем-то напоминал старого дедка, одной рукой упирается в помост, другой пониже поясницы держится. Но стоило ему распрямиться, сразу стала видна ширь в плечах, горделивая посадка головы и что-то такое неуловимо притягательное, заставлявшее меня буквально сохнуть по нему. Сейчас я прекрасно понимаю – он мне враг, но у моего врага такая харизма… и задница! Между тем он снял с пальца кольцо и положил в чашу.
– Теперь я готов покинуть храм.
Вареник повернулся ко мне спиной, зато я видела, как расширились глаза и смущенно заалели щеки настоятельницы. Ну да, этот гад умеет смотреть.
Нормально перевести дух я смогла, только когда Рейвар ушел. Буря внутри начала успокаиваться, распадаясь на такие противоречивые чувства. Ненависть и тоска, гнев и страх, злорадство и жалость. И много боли. Пока он был рядом, я и дышать нормально боялась, думать боялась, чувствовать. Иначе кто знает, что могла бы сотворить. Выскочила и попыталась понадкусывать все, что мне так и не дали «съесть»? Или же просто расплакалась в голос, выдавая убежище дурной хвисы? После короткой вспышки боли и ярости, меня одолела усталость. Внутри стало так пусто, и только прибой упрямо бился о голые камни души. Жаль, что сердцу долго стучать до того как острые прибрежные камни наконец отточатся до круглой, бархатистой на ощупь гальки. Надеюсь, время лечит даже в этом мире.
– Он тебе знаком? – Олта сдернула занавеску и посмотрела на мою скуксившуюся мордочку. – Видно, близко знаком. Пойдем я тебя накормлю. Вот от этого я никогда не отказывалась!
На ужин в храме были вареные плоды, похожие на картошку. Одна из прислужниц их еще и маслицем с укропом сдобрила – ой, вкуснотища! Также на стол выставили первый зеленый лучок, сыр похожий на брынзу, и напоследок – курочку!
– Лиса курице не враг, а рьяная поклонница! – облизнулась я, разглядывая угощение.
Молодые прислужницы улыбнулись, а вот их старшая дородная товарка нахмурилась:
– За стол с лапами не пущу!
– И как мне кушать прикажите? На полу, остатки из мисочки? А оборачиваться настоятельница запретила.
– А давайте мы ей на кусочки всё поделим и на тарелку уложим, – заступилась за меня русоволосая красавица. Вторая, чернокудрая молчунья кивнула.
Толстуха махнула рукой, и молодые женщины споро разделали курицу, положив мне на тарелку сочные кусочки белого мяса. Крылышки достались Олте, по лапке двум молодкам, а остальной костяк взялась старшая обсасывать.