– Почти готово. Только зачем вам это, шаери?
– А я не сказала? Это будет традиционное угощение, которое полагается всему каравану на границе Индолы. Там заканчивается общий путь.
Сама Нирина присела на корточки рядом, приняла миску. Прикрыв глаза, принюхалась, разбирая сложный букет ароматов. Макнула кончики пальцев в жижу, лизнула. Скривилась, когда по языку разлился непередаваемый сладкий вяжущий вкус. Челюсти свело так, что зубов не разомкнуть. С трудом сглотнув ком, вставший поперек горла, кивнула:
– Отлично. Иди, поводья подержи.
Мальчишка выскользнул наружу, кривя губы в злой усмешке. Он знал, для кого готовится угощение и сдержаться не мог. Эмоциональный. Нирина осуждающе покачала головой. И, щелкнув кремнем, разожгла свечу. В неверном подрагивающем свете слегка захламленные внутренности фургона стали походить на таинственную пещеру. Опущенный тонкой рукой полог, прикрывающий спящего от света, только усугубил ощущение того, что здесь и сейчас будет твориться таинство.
Поставив миску на пол, караванщица достала из кармашка, вшитого в юбку, белесые листочки, сорванные во время остановки. Брызнула на них воды из фляжки. Растерла между пальцами, дождалась, когда ее окутал горький аромат, и ссыпала мягкие комочки в жидкость. Размешала деревянной лопаточкой, наблюдая, как меняется цвет. С темного на чуть более светлый. Слила все в крепкую глиняную бутыль и закупорила дырчатой пробкой. Собрала все мешочки, утянув плетеными веревочками, к флаконам притерла крышки и аккуратно сложила все в ящик. Тот спрятала в один из сундуков. Отдернула занавесь, доставая из продуктового ларя лепешки, и выбралась из душного подрагивающего нутра.
Жильвэ управлялся с поводьями уже совсем уверенно. Присвистывая, он натягивал то правое, то левое, на запястьях под бледной кожей проступали жилки. Лошадки слушались, уверенно следуя изгибающейся дорогой. Впрочем, даже не направляй их бывший принц, фургон с пути бы не сбился. Животные просто приучены ходить строем.
Разделенная на двоих лепешка оказалась не так уж плоха. Да и мальчишка… тоже. Он, чуть расслабившись и сыто улыбаясь, привалился к плечу Нирины, и задремал. Она же продолжила зорко озирать окрестности. Только тяжести в ее взгляде сильно убавилось, а появилась насмешка. Над собой. Ведь очень смешно ощущать себя ястребом, охраняющим собственное гнездо и детенышей, особенно если раньше даже и мыслей таких не возникало. Хороши детеныши! Особенно тот, старший…
Разбирать собственные чувства было непривычно, и караванщица бросила это занятие, посвятив себя созерцанию дороги.