Она видела картину, как ее мать сбил пьяный водитель. Той ночью она тщетно молила мать не ходить на работу. Отец ударил ее по лицу и приказал уйти в свою комнату. Ему надоели ее сумасшедшие сны. Он тайком улыбнулся и сказал ей, что, как только мать уйдет на работу, он явится в ее комнату и будет молиться с ней.
Полицейские постучали в дверь всего через час после ухода матери. Она попала в дорожное происшествие и умерла на месте.
В эту ночь Молли ушла из дома. Этой ночью в голове отца что-то щелкнуло.
Детективы молча выслушали историю Молли, но она рассказала им не все. Она тщательно старалась не называть свое настоящее имя и ни словом не упоминать об избиениях, оскорблениях и унижениях, которые ей доставались от рук отца. Ей было стыдно.
Хантер оказался прав. Убежав из дому в четырнадцать лет, Молли пришлось взрослеть быстрее, чем большинству ее сверстников.
Она рассказала им, как ночные кошмары и видения прекратились, стоило ей только покинуть Пенсильванию, и как она подумала, что наконец избавилась от них. Но несколько дней назад, в помещении вокзала Юнион стейшн Лос-Анджелеса видения вернулись.
— Что точно вы видели? — тихим и спокойным голосом спросил Хантер.
Она напряглась и обхватила ладонями свою чашку с горячим шоколадом.
— К сожалению, я не могла контролировать все, что мелькало в этих видениях. Образы были туманные и не всегда ясные. Большую часть времени я видела их так, словно смотрю кино на экране.
— Как зритель? — предположил Хантер.
— Да. — Она быстро кивнула. — Но в тот день на Юнион стейшн все было по-другому.
— Как по-другому?
Она глубоко вздохнула и опустила глаза.
— Я была частью всего этого. Я была той, кто напал на него. — Голос у нее ослабел.
— Вы видели все это, словно своими глазами? — спросил Гарсия.
Легкий кивок.
— Я была убийцей.
Гарсия на секунду смутился.
— Подождите, — вмешался Хантер. — Напал на него — на кого?
Еще один глубокий вздох.
— На священника.
Хантер хранил невозмутимость, зная, что внезапная эмоциональная реакция, даже выражение лица могут подействовать на нее — и ей станет еще тяжелее.
— Мы были внутри какой-то темной церкви, я не знаю, где это. Священник, плача, стоял на коленях передо мной. — Она сделала глоток горячего напитка, и Хантер заметил, что у нее дрожат руки. — Я что-то показала ему… думаю, лист бумаги.
— Лист бумаги? — поинтересовался Гарсия.
Она кивнула.
— На нем было изображение или, может быть, текст? — спросил Хантер.
— Что-то было. Я не могу утверждать точно.
Уличное движение набирало темпы. Какая-то машина притормозила на Восточной Первой улице, и клаксоны устроили какофонию. Она подождала, пока они стихнут.