Они стояли так, застыв. И вдруг ощущение близости исчезло.
– Есть вещи, которые не забываются, – сказал Питер. – Они вдруг приходят на память в самый неподходящий момент. – Он обнял ее, на этот раз очень нежно. И тихо сказал: – Ты была права. Пусть все решит время.
Кристина почувствовала, как он осторожно поцеловал ее, и не столько увидела, сколько услышала, как он пошел к двери. Вот открылась входная дверь и через мгновение захлопнулась.
Кристина открыла глаза.
– Питер, дорогой, – шепотом позвала она. – Зачем же ты уходишь? Пожалуйста, не уходи!
Ответом была тишина, потом откуда-то издалека донесся слабый гул спускающегося лифта.
До конца вторника оставалось всего несколько минут.
В кабачке со стриптизом на Бурбон-стрит блондинка с могучими бедрами придвинулась ближе к своему кавалеру – одна рука ее лежала у него на бедре, другая гладила его затылок.
– Ну, конечно, – сказала она, – конечно, миленький, я хочу переспать с тобой.
Стэн – как бишь его? – из какого-то там городишки в штате Айова, я в жизни о таком не слыхала. Но если он еще раз дыхнет на меня, тут же вырву. Это же надо, чтобы изо рта несло, как из помойки.
– За чем тогда дело стало? – еле ворочая языком, проговорил он. Взял ее руку и передвинул ближе к штанине. – У меня тут, детка, кое-что для тебя припасено.
«Все они одинаковы, только болтать умеют, – презрительно думала она, – да еще убеждены, что между ног у них – седьмое чудо света, женщина так и обомрет, как увидит, вот сдуру-то и хвастают, будто сами растили, как огурец для выставки. А на поверку и этот окажется не лучше других, тут же скопытится и начнет хныкать». Да ей вовсе и не хочется выяснять это. Господи, до чего же от него разит?
Рядом с их столиком нестройный джаз, слишком плохонький, чтобы играть в более приличном месте, вроде «Прославленной двери», «Лягушки» или еще какого-нибудь заведения на Бурбон-стрит, с грехом пополам заканчивал очередной номер. На сцене под эту мелодию танцевала некая Джэйн Мэнсфилд – если можно так назвать любительские вихлянья. (На Бурбон-стрит была широко распространена эта хитроумная уловка – взять фамилию какого-нибудь известного исполнителя, слегка ее изменить и присвоить в надежде, что проходящая мимо публика, не разобравшись, примет тебя за подлинную звезду.)
– Слушай, – нетерпеливо проговорил житель Айовы. – Почему бы нам не смотаться отсюда?
– Я уже сказала тебе, голубчик. Я здесь работаю. Не могу я еще уйти. Скоро мой выход.
– Плевать мне на твой выход!
– Нет, миленький, это нехорошо. – И, словно вдруг придумав что-то, блондинка спросила: – А в каком отеле ты остановился?