Затеяв заем, Витте повел целый ряд рассчитанных действий, которые имели целью побороть все эти три трудности.
Центром сопротивления были в его глазах не только банкиры, а также и французское правительство. Требовалось добиться его формального разрешения на производство займа во Франции; когда такое разрешение состоится, сладить с недоверием и «пессимизмом» банкиров всегда удастся. Это Витте со своим глубоким знанием парижской биржи мог учитывать безошибочно. Но как преодолеть сопротивление французского правительства? Что дело идет не о желании французов подкрепить позицию будущей Думы, а совсем о другом, это, впрочем, понял бы и несравненно менее проницательный человек, чем граф Витте, тем более что и Рувье, бывший первым министром, когда начались первые негоциации о займе, и сменивший его Саррьен. и министр финансов в кабинете Саррьена Раймон Пуанкаре, а влиятельнейший член кабинета Саррьена Жорж Клемансо (вскоре сменивший Саррьена) не скрывали, чего они хотят от России.
Речь шла, конечно, об Алжезирасской конференции. Роль Витте в созыве этой конференции была громадна. Мы видели уже, что Вильгельм окончательно согласился ждать решений конференции и пока прекратить дипломатическую борьбу против Франции именно под влиянием Витте (т. е. под влиянием соображений, что таким путем можно будет легче привлечь Францию к бьоркскому соглашению). В Париже знали об этом и были благодарны Витте (тем более что никому из французов даже не был и показан бьоркский документ, да и документ этот, как только Витте о нем в точности узнал, был его же стараниями аннулирован). Но французы понимали, что на самой конференции предстоит жестокая борьба. Решалась участь Марокканской империи. Положение вещей к концу 1905 г. было очень натянутое. Германская дипломатия, правда, еще не созналась тогда и убийственной ошибке Вильгельма и Бюлова. совершенной ими и первые две недели после отставки Делькассе (т. е. в середине июня 1905 г.), когда Рувье предлагал им «отступное» в самом Марокко, а они отказались. Но часть германской прессы уже стала себя спрашивать, был ли выгоден этот отказ. И сам Вильгельм, по-видимому, очень желал бы уже осенью 1905 г., чтобы Рувье повторил свое предложение. Но Рувье не повторял его, и упущенный случай уже никогда более не представился. Все упования свои германская дипломатия должна была поэтому, волей-неволей, возложить на конференцию. Что должна была дать Германии Алжезирасская конференция? «Открытые двери» в Марокко, полное обеспечение Марокко от политического захвата французами, сохранение обширной Марокканской империи как свободного поприща для приложения германского финансового капитала. Платформа Германии на готовящейся конференции, казалось бы, была очень выгодной, вполне приемлемой для всех держав, и при сопротивлении Франции подавляющее большинство держав должны были неминуемо стать на германскую точку зрения, а вовсе не на французскую: равноправие всех держав в Марокко, никаких преимуществ французам.