Подумав, Руди признал, что найти объяснение действительно нельзя, по крайней мере, ему.
- Вот видишь, - обрадовался Рыжий - Говорю, мы стопроцентно попали в средневековье, а майор испытывал что-то вроде машины времени!
- Вот и доиспытывался, - пробурчал молчавший до сих пор Ганс. - Взвод убит к чёртовой матери, мы не знаем толком, где находимся, а обер-лейтенант и этот учёный, который хоть что-то понимает, захвачены в плен и недоступны...
- Это точно, - Клаус поправил ремень автомата. - Но мы их достанем. Стоп! Что за звуки?
Прислушавшись, немцы тут же поняли: к ним движется много лошадей, скорее всего, впряженных в телеги. К счастью, дорога зашла глубоко в лес; ширина тракта позволит разъехаться трём телегам, но с боков видимость перекрывали деревья леса, конца которому пока не предвиделось. И начиная с пяти метров, в лесу ничего нельзя разглядеть.
- С дороги, живо! - скомандовал он и, ускорив замешкавшегося Ганса несильным направляющим пинком, устремился следом.
Буквально через минуту дальние звуки перешли в видимость. Караван в три десятка телег с товарами и конной охраной неспешно двигался через лес по так вовремя оставленной дороге. "Скорее всего, торговцы - подумал Клаус". Впрочем, чтобы дойти до этого, большого ума не требовалось.
Основную массу купцов крепкие, невысокие, на пару голов ниже Клауса, сильно бородатые типы с устрашающего вида секирами. Что они, братья? Уж больно непохожи на нормальных людей. И зачем купцам секиры?
Тем временем снайпер с пулемётчиком принялись ругаться, заставив на минуту забыть о бородачах.
- Руди, твою мать, не пихайся!
- Сам подвинься! Убери приклад!
- Куда? Тебе в задницу?
- Плевать, куда, в лесу места много! - шипел снайпер. - Уйди правее, неужели так сложно?
- Вот ты и уйди, там кусты колючие!
- Заткнитесь, оба! - рыкнул Клаус. - Сколько можно?
- Сколько угодно, Рыжий, - проворчал Ганс, так, чтобы автоматчик не слышал.
Внимание солдат привлекло нечто другое.
- Ни хре... - забыв о предосторожностях, во весь голос начал Руди, но, получив по бокам с двух сторон, закрылся.
Колонну завершали три телеги малость побольше остальных. На месте товара пылились клетки. И прикованные к решёткам люди. Самые разные - начиная с какого-нибудь бродяги, и заканчивая обычным городским жителем, кое-где из числа зажиточных. Объединяло одно - обречённые взгляды. Все до единого говорили о смирении с судьбой.
Всем троим стало плохо. Если бы раньше Рыжему, Гансу или Руди кто-нибудь сказал, что можно так испугаться обречённых взглядов, они подняли бы шутника на смех. Солдаты видали многое, за несколько недель Французской кампании прошли через ад. И чего-чего, а всяких ужасов разведчики навидались. Но сейчас пугали не глаза сами по себе, а осознание факта, что такая обречённость вообще возможна. Эти несчастные в клетках забыли обо всём; смерть для них казалась избавлением.