– Неплохо, дружище! – голос был громкий, звучал отчетливо. Сергеев даже вздрогнул в первый момент. – Хочешь, угадаю, где воевал?
Спокойный такой голос, настолько спокойный, что Михаилу стало неуютно.
– Вряд ли, браток! – он постарался, чтобы его голос прозвучал так же уверенно. – Попробовать можешь, но угадать – тут уж прости!
– Чего уж там, прощаю! Лет тебе сколько?
– Мне? Сорок семь.
– А, почти погодки, значит? Анголу ты не застал. Сомали? Ливан?
– Я же говорю, не угадаешь.
– Ладно, коллега, ладно. Не хочешь говорить – не надо. Просто хотел узнать, с кем буду танго танцевать. Ну, дело твое – вечерком помяну безымян-ного.
– Что-то ты рано меня поминать начал. Не изловивши.
Собеседник рассмеялся негромко.
– Чего уж там, изловлю. Не боись, не впервой.
Сергеев держал машину в десятке метров над водой – от напора воздуха гладь реки разбегалась рябью. Противник был где-то впереди. Или справа. Или слева. Даже сзади. Он мог быть где угодно – взмыть и рухнуть камнем в любую из сторон, чтобы исчезнуть из виду.
– Что же ты прячешься, браток? – спросил Сергеев.
– У Андрюхи спроси, видишь – догорает.
– А ты, значит, Григорий?
– Точно, ушастый! А ты кто?
– А я – Михаил!
– Выпил бы я с тобой, Миша, за знакомство, да обстоятельства мешают!
– А я бы с тобой пить не стал...Что ж ты, коллега, на людей охотишься? Нужда заела? Работы в Москве нет?
– В Москве она, наверное, есть, да я не с Москвы. А что на людей охочусь – так я всю жизнь только это и делаю. На то и учили.
Сергеев осторожно двинул вертолет вперед, над водой, между деревьями, словно крался на цыпочках по коридору, если такое сравнение было уместно для двенадцатитонной машины, от низкого басового звука винтов которой с деревьев сыпались мелкие засохшие ветки.
– На борту пассажиры есть?
– Да, есть тут несколько. Обосрамшись! А что, дашь высадить? Для них-то все – пи...ц сафари! Но впечатлений – на всю жизнь! Отпустишь?
– Заказчиков-то? Нет, скорее, тебя бы отпустил!
– Так я бы не ушел, – сказал Григорий. – Они мне тут бабки предлагают чумовые, чтобы я тебя уговорил их отпустить. Отпусти их, а я вернусь. Это, как бы сказать, дело принципа.
– Хорошо что про офицерскую честь не сказал!
– А честь тут при чем? Честь с хлебом не кушают.
– Эт точно! – отозвался Михаил. – Ее не кушают, ее берегут.
– Не повезло тебе, Миш, – сказал Григорий насмешливо. – Если бы ты меня первого завалил, то уже б праздновал победу без помех. Не стал бы Андрей с тобой связываться, удрал бы – зуб даю. А так... Только один останется. У тебя пассажиры есть?
– А как же! Есть, и им памперсы менять не надо.