Почти в каждой небогатой и не столь родовитой семье кто-нибудь мечтал о сокровищах и знаниях рода Эрсетеа и с нетерпением ждал восхода Большой луны, когда лорд снимет нелепое требование, а архонты — заклинание с огромного королевского колокола, который теперь мог зазвучать только под рукой рожденного в определенную ночь тридцать лет назад.
А потому, когда на закате в воздухе поплыл густой, всепроникающий рокот набата, закружив желтым вихрем палые осенние листья, стоящий рядом с колоколом вызвал и ликующие, и враждебные взгляды.
Тем временем претендент в наследники, отскочив в сторону, смотрел на размеренные движения громады и поражался, как это ему удалось сдвинуть с места такую гору бронзы? Да и то сказать, извлечь подобный грому звук из безъязыкого колокола можно было только какой-нибудь хитростью, магией или грубой силой жителя Великаньих островов, если тот будет колотить по нему такой же огромной кувалдой. Претендент же был отнюдь не великан — невысокий, тонкий, непонятно в чем душа держится. Да и в руках — ни кувалды, ни магического жезла, ни даже завалящего меча.
Кубки на столешнице в малом королевском зале приема откликнулись набату тонким серебряным эхом.
— Вот и первый. Пошло веселье, — пробормотал лорд Даагон, услышав разнесшийся рокот.
Королева вздохнула со смешанным чувством облегчения и грусти: ожидание закончилось, но ее собеседник не заслуживал такой смерти.
— Ты уверен, лорд, что это не может быть слуга Мортис? Не думаю, что они допустят передачи твоего древа чужой крови, раз это способно повредить корню Древа Смерти.
Они оба ждали схватки с друидами, но по разным причинам. Даагон вздохнул: теперь надо будет уберечь сына еще и от архонтов, ведь Древо не могло на него не повлиять. Как соприкосновение с чудовищем исказило его мальчика, даже если он чудом спасся? Никаких «если»! Он спасся. Но теперь его снова надо спасать.
Но вслух он произнес лишь:
— Вряд ли слуга Мортис придет первым. Это наверняка кто-то из диких кланов откликнулся на мою просьбу.
Королева восхищенно свела ладони.
— Когда ты только успел, сидя в своем замке?
Даагон отставил кубок, едва пригубив эль. Сегодня он решил не пить… много. А это уже второй кубок за время беседы.
— Когда Тиаль уходила, я просил ее об одном: помочь Альянсу хотя бы раз перед моей смертью, даже если она наступит от ее стрелы. Вот и пришло время для этой помощи. Я, если хочешь знать, тридцать лет мучился: ну как умру случайно и не успею последний раз позлить любимую!
— Все шутишь, Даагон.
— А что мне остается, моя королева? Мужчины не плачут. Это не в эльфийских традициях — плакать перед… Ну, хорошо, хорошо, молчу. Но обычно рыдают после, и совсем другие лица.