— Да просто подумал — вдруг ты. У всех длинные эльфийские кинжалы, а перышко я заметил только у тебя. Только это ерундовина какая-то, а не нож, костяшка тупая. Выбрось ты ее, друг, я тебе лучше за спасение свой кинжал подарю. Гляди какой!
Он снял ножны с пояса и протянул Лиэну, но тот покачал головой:
— Мне мой нож дорог, как память о друге. А кинжал оставь себе… тоже на память.
— А, тогда ладно. — Вор с нескрываемой радостью пристегнул ножны обратно. — Так вот, думаю, это не ты волков положил, охотник. А то я заподозрил в тебе слугу Мортис, уж извини. Да и рогатина у тебя другая.
«Другая? Интересно, где и когда он успел увидеть прежнюю?» — насторожился Лиэн. Впрочем, может быть, вор видел его в столице с Тинирой.
Он скользнул взглядом по группе эльфов, окруживших теурга, из-под шлема которого выбивались алые и золотые пряди. Но дичайшего из диких эльфов привлекала не красота магессы, а доспехи всех ее черноволосых соратников — кто-то из них напал на мастера битв, а уж царапину от драконьего ножа Лиэн увидел бы издалека. Неужели враг сменил доспех? И почему это вообще так заботит Лиэна, когда у него совсем другая задача, которую больше некому решить?
Встретив изумленный взгляд Эосты, он понял: надо не просто уходить, а бежать отсюда сломя голову. Для подобного изумления могла быть лишь одна причина: девушка, спасенная им в Запретной роще, узнала его. Если что и могло проникнуть за иллюзорную личину Лиэна, то только взгляд пророчицы.
Попятившись, Лиэн нырнул в кусты, но через десяток шагов его рогатина намертво вцепилась в толстую ветку и не пожелала разжать корни. Хоть бросай ее тут!
— Попался! — рассмеялась подошедшая дриада. — Опять решил сбежать?
— Иссиана, ты не понимаешь. Мне нельзя идти с вами.
— Это ты не понимаешь, Лиэн, что тебе пора присоединиться к наследникам лорда Даагона.
— Да зачем мне наследство какого-то там лорда.
— Какого-то? — Изумрудные глаза эльфийки удивленно расширились. — Об этом я не подумала, ты можешь не знать… — Она нахмурилась. — Ты знаешь, кто твои отец и мать, Лиэн?
— Я знал когда-то, наставник говорил. Но забыл. Иссиана, отпусти рогатину, пожалуйста.
— Зачем она безродному?! — сердито прищурилась дриада. — Ради чего? Забыл он, надо же… вот взял и забыл отца с матерью, давших тебе жизнь!
«Разве это жизнь?» — мог бы сказать Лиэн. Впрочем, ничего лучше у него не было, значит, и за эту жизнь он еще поборется.
— Учителя многое заперли в моей памяти, и я согласился на это, — признался он. — Придет время — вспомню, если это будет необходимо для моей цели. Или когда научусь себя полностью контролировать.