— Держу пари, вы просто неправильно приступили к делу; добиваясь благосклонности женщины умной, надо взывать не к чувствам, а к самолюбию. Попытайтесь убедить ее, что с ее ослепительной внешностью, дарованной ей природою единственно для того, чтобы нравиться, глупо чураться света. Высмеивайте супружескую верность, а затем идите дальше и убедите ее, что тот самый муж, которого она предпочитает всем своим поклонникам, первым изменил своим клятвам и что вы только тогда перестали пытаться сломить сопротивление Амбруазины, когда она призналась вам в своей любви к Альфонсу, который явно предпочитает ее собственной супруге. Продолжайте воздействовать на ум, и тогда вскоре вы сумеете воспламенить сердце.
— Подобный способ кажется мне опасным, — ответил Вильфранш. — Ведь если я не сумею сломить сопротивление Эфразии, она объяснится с Альфонсом, и они оба станут моими врагами.
— Возможно, вы и правы — если бы речь шла о другой женщине. Но в нашем случае я уверен, что вам удастся пробудить ее чувства, тем более что я исполнен решимости услужить вам, а именно убедить ее в том, что муж ей изменяет, а его
убедить в том, что сердце его жены принадлежит вам.
— Но когда мы достигнем цели, мне придется принять вызов. Разумеется, я не возражаю: дуэль всегда меня развлекала, но, если я убью супруга, мне вряд ли придется рассчитывать на благосклонность супруги, дуэль лишь отдалит меня от нее.
— Ни слова больше, друг мой, ни слова! Рассуждения ваши крайне далеки от истины: опасаясь скандала, который погубит его жену, мой брат не станет драться. Будьте уверены: он покинет замок, отправится в Авиньон, куда его призывают неотложные дела, и мы останемся хозяевами поля битвы.
— Дорогой аббат, — произнес Вильфранш, — возможно, обстоятельства воспрепятствуют выполнению столь хорошо придуманного вами плана, однако я готов вновь попытать счастья, ибо, признаюсь вам, я бесконечно влюблен в вашу невестку. Но если и на этот раз я потерплю неудачу, я откажусь от дальнейших попыток. Пусть лучше я погублю свою любовь, нежели стану причиной гибели обожаемой мною женщины.
Прошло еще несколько месяцев, но за все это время хитроумный план аббата не принес ни единого плода, и, сгорая от нетерпения, аббат принялся осуществлять второй план.
Стояла середина лета. Вечерняя прохлада побудила всю компанию отправиться на прогулку в сад, где все постепенно разбрелись в разные стороны. Заботами аббата маркиз не заметил, как остался один на один с мадемуазель де Рокфей, в то время как Теодор сделал своей спутницей Эфразию. Но все было подстроено так ловко, что