— Бинго, — коротко ответила Мэри.
— И никто из них не пробовал лягаться, как мул?
— Нет. Некоторые сначала угрожали, некоторые сразу уступали, но все до одного в конечном итоге покорно отправлялись наверх, там нас связывали и вставляли в рот кляп. Затем, естественно, я начинала действовать, как в книжках: освобождалась от своих веревок, развязывала своего спутника, и мы уходили. Дом, само собой, был пуст.
— И никто ничего не заподозрил?
— Нет.
— Ну, в таком случае, — любезно сказал Джордж, — я тебя прощаю.
— Спасибо, Джордж, — кротко сказала Мэри.
— Но сейчас меня интересует другое: куда мы едем? По-моему, не в Ламбет-Палас и не в «Докторе Коммонс».
— О чем ты говоришь? Зачем тебе понадобился епископ и юристы?
— Пусть выдадут мне свидетельство. Особое. Подтверждающее мой статус жениха. А то ты обожаешь с кем-нибудь обручаться — и тут же делать предложение очередному претенденту на звание супермена. Сначала ты была помолвлена с одним, а потом просишь другого жениться на тебе.
— Я не просила тебя жениться на мне!
— Нет, просила. На углу Гайд-парка. Лично я, конечно, не выбрал бы столь опасное в час пик место для подобных объяснений, но у каждого свои привычки и предпочтения.
— Ты не так меня понял! Я просто в шутку спросила тебя, не хотел ли бы ты на мне жениться. Это было несерьезно.
— Любой адвокат подтвердит, что это самое настоящее предложение. Кроме того, теперь ты и сама знаешь, что хочешь выйти за меня замуж.
— Ничего подобного.
— Даже после девяти с половиной неудач? Подумай, как это замечательно — жить с человеком, который может спасти тебя от любого несчастья.
Похоже, что этот аргумент ее почти убедил. Но она твердо заявила:
— Я не выйду замуж ни за одного мужчину, пока он не встанет передо мной на колени.
Джордж взглянул на нее. Она была достойна поклонения. Но, кроме того что он умел лягаться, как мул, он обладал еще одним качеством этого животного — упрямством. Он сказал так же твердо, как она:
— Вставать на колени перед женщиной — унизительно. И я этого не сделаю.
— Какая жалость, — проговорила Мэри с очаровательной грустью в голосе.
Они вернулись в Лондон. Джордж был суров и молчалив.
Лицо Мэри было скрыто полями шляпы. Как только они проехали угол Гайд-парка, она нежно прошептала:
— Может быть, ты все-таки встанешь передо мной на колени?
— Нет, — почти рявкнул Джордж.
Он чувствовал себя суперменом. Мэри втайне была восхищена его несговорчивостью. Но, к несчастью, она тоже была упряма как мул. Внезапно он остановил машину.
— Извини,» — сказал он.
Он выскочил из машины и направился к тележке продавца фруктов, мимо которого они только что проехали, через минуту он снова был за рулем. Суровый полисмен даже не успел подойти к машине.