Пастор провел их через алтарь, вниз по ступенькам и в крипту: кругом кости святых, мучеников и тех, кому просто не повезло, кому пришлось умереть за свои убеждения, кого убили за веру и кто просто оказался в неподходящем месте в неподходящий час. Из крипты тоннель выводил в другой тоннель, протянувшийся под улицей. Далеко ли, Рик не успел понять. Должно быть, похоже на Пелл-стрит[152] в Нью-Йорке, только там нет святых и мучеников, а есть китайские харчевни. На Пелл-стрит Рик не бывал, но, с другой стороны, и предположить не мог, что окажется здесь, среди прославленных христианских покойников. Кто бы мог подумать, что в Чехословакии найдется Чайнатаун.
Вот и лестница; она выведет их на улицу.
— Как ты? — спросил Рик.
Ильза промолчала. Лишь посмотрела на него с таким глубоким изумлением, какого ему не приходилось читать ни в чьих глазах никогда.
— Зачем ты это сделал? — горько спросила она.
— Позже, — прохрипел он.
— Я тебя ненавижу, — сказала Ильза.
Они взошли по лестнице наружу. Забрались в кузов поджидавшего их продуктового фургона.
— Лягте, — посоветовал пастор, — и не высовывайтесь.
Двое рабочих навалили на них груду гнилого, на выброс, салата, и фургон медленно покатил в Лидице.
Свернувшись под грудой салата, Рик с Ильзой лежали, обнявшись крепко, будто любовники. И никогда не были так далеки друг от друга.
Рику с Ильзой повезло. А вот Яну Кубишу и Йозефу Габчику не пришлось вернуться в Лидице. Фашисты настигли их в крипте церкви Святых Кирилла и Мефодия. Там собрались подпольщики — сто двадцать участников чешского сопротивления ожидали вести об устранении Гейдриха.
Чешские патриоты стояли до последнего, но враг был многочислен и лучше вооружен. Огонь подпольщиков косил немцев на лестнице, косил в проломах, когда они рвались в крипту через взорванный пол церкви; потом у чехов кончились патроны, и они стали отбиваться камнями, ножами и голыми руками, а потом немцы хлынули в крипту, и немногим оставшимся чехам уже невозможно стало их сдерживать. Двое последних уцелевших бойцов, у которых осталось по одной пуле, пожали друг другу руки, расцеловались и застрелились, рухнув замертво подле мучеников и святых.
В конце концов фашистской контрразведке удалось отделить Кубиша и Габчика от остальных. Священники попытались было окропить их тела святой водой, но с немцами такое не проходит. Они отрезали у Яна и Йозефа головы, насадили на штыки и вынесли из крипты на поверхность, пронесли по улицам города обратно к Карлову мосту. Там штыки с головами всунули в руки двум скульптурным святым — святому Яну Непомуку и святой Лютгарде, — где они и оставались, пока птицы небесные, столь любимые святым Франциском, не выклевали глаза и не съели носы, пока плоть не истлела и не осталась лишь пара черепов. После этого фашисты прикладами разбили черепа на куски и выбросили осколки в реку — на корм рыбам.