— Не знаю, — серьезно сказала я, поддевая на вилку кусочек мяса. — Надо потренироваться. А что?
— Ты не думай, — заговорщицким шепотом поделился со мной гном. — Я, ежели что, в долгу не останусь. Потренируйся там, ладно?
— Ладно, — покладисто кивнула я.
И отхлебнула еще молока.
в которой наконец-то начинают происходить яркие и красочные события. Здесь заключаются пари, взламываются кабинеты, шипят твари из учебника бестиологии и гневаются магистры. И еще вопрос, что из перечисленного оказывается опаснее…
Вообще-то я была какая-то неправильная. Если ты рыжая сирота, если при этом тебе всего только девятнадцать лет и обучаешься ты в Академии Магических Искусств, да еще не где-нибудь, а на факультете боевой магии, значит, жизнь твоя предопределена. Быть тебе до скончания университета символом студенческой вольности, этаким знаменем свободы, развевающимся над серыми бастионами трудовых будней. Выражаясь проще и понятнее — рыжим адепткам от веку положено влипать в истории, дружить со светловолосыми вампирами (впоследствии рекомендуется довести дело до брака, хотя бы и фиктивного) и изводить преподавателей всяческими магическими шуточками. Я же…
Из всего списка у меня имелся разве что вампир — да и тот совершенно не в том смысле. Матримониальных да и всяких прочих планов на Хельги я не строила, чему он был несказанно рад: личная жизнь у него била ключом — только успевай уворачиваться. Девицы за него едва не сражались. Мне в эту схватку лезть не хотелось, да и победа в ней уж точно осталась бы не за мной. На переднем плане, выражаясь штампами, у меня стояла учеба. Я честно выучивала все, что задавали, и даже немножко сверх того, если оставалось время. Если с бестиологией можно было и схалявить, то алхимию, некромантию и боевую магию приходилось заучивать до предела. Особенно некромантию. Алхимия — очень логичная штука, там все неизвестное можно вывести из известного, да и боевая магия давалась мне сравнительно легко. А вот некромантия… Я честно просиживала штаны над нашим учебником, до посинения конспектировала лекции, вслушивалась в каждое слово, произнесенное магистром Дэнн, — и все едино никак не могла понять предмет. Я не чувствовала его логики. Его внутренней, жесткой схемы, той основы, стоит понять которую — и дальнейший путь мигом сделается на порядок более осмысленным.
К середине пазимника месяца до меня дошло, что некромантия попросту не мой предмет. Я сдалась и, даже не пытаясь чего-то понимать, начала тупо зазубривать заданное. Шэнди Дэнн поджимала губы, но, видно, и она оставила все надежды откопать во мне некромантический талант.