На сей раз объявился брат. Спросил, что да как. Предупредил, что будет звонить некий Орлов — так пусть звякнет по городскому в офис.
— Я хочу поменять мелодию, — сказал Марек. Брат рассмеялся и начал было объяснять, как забраться на склад мелодий, но Марек в этих инструкциях безнадежно запутался.
Потом был обычный день — и кофепитие с Зильберманом, на сей раз озадаченным почему-то древнеримской историей. Чего-то там наврал ему Светоний про императора Тиберия. А на столе, кстати, лежал древний грек Плутарх, про которого Зильберман и не вспомнил. Из чего Марек сделал вывод: старый хрен притащил книгу для создания вокруг себя ореола эрудированности, а сам все это время останавливал то одного, то другого знакомца — просто поболтать.
— В пятницу у нас гонорар, — напомнил Марек.
Зильберман тоже иногда обрабатывал рекламные тексты и получал за них какие-то копейки. На эти деньги он кутил — сразу же шел покупать табак, ершики для чистки своих восьми трубок, фильтры и прочий курительный приклад.
— Я знаю, какая вам нужна трубка, я ее вчера видел. Короткая, формы «яблоко» или «бульдог». Можно взять не самую дорогую, но с табачной камерой из пенки. Обкурится без проблем, и будет очень приятно.
Из приобретения трубки они вдвоем сделали целое событие — впрочем, Зильберман, очевидно, и считал это теперь главным событием в жизни мужчины.
Прошел мимо Осокин, посмотрел на обложку Плутарха — и на гладком лице образовалось вопросительное выражение. Прошла мимо Оксана Левашова — но ей имя Плутарха ничего не сказало. Так и вынесла из бара свое цветущее тело, свою по- модному пеструю стрижку.
Марек вернулся в отдел, показал ей мобилку и продиктовал номер.
— Ну наконец-то! — сказала она. Что означало — теперь ты, как всякий нормальный человек, будешь досягаем в любую минуту.
Вот теперь нужно было позвать ее покурить в бар. Но она могла подумать, что это он так по-дурацки выражает ей сочувствие. Она же видела, что он видел…
Марек вплотную занялся унитазами. Мягкий серебристый отлив, благородный золотистый отлив, изысканность каждого уголка вашего дома, безупречность вашего интерьера… На мониторе висели картинки — унитаз анфас, унитаз в профиль, унитаз в полупрофиль, унитаз сам по себе и унитаз на фоне синего кафеля.
В голове клубилась замысловатая матерщина…
Потом он с ходу перешел к колбасам и сосискам, но слова вылезали не те — опять золотистое и серебристое, опять про интерьер, а золотистые сардельки в эксклюзивном интерьере — это уже первый шаг к дурдому.
До вечера предстояло завизировать несколько текстов, потом взять таблицы расценок и посидеть над ними с клиентом. Для постоянных была система скидок на рекламную площадь, в которой без пол-литры не разберешься, чего с чем плюсуется и из какой цифры начисляются и вычитаются нужные проценты. Марек боялся, что все переврет.