— Дедушка, или вы сейчас же найдете нам покушать, или вы у меня очень быстро хлеб найдете.
Женька несколько оторопел от такой альтернативы. Фраза была сформулирована так, что разобраться в ней и русскому было бы тяжело, но что-то в интонации маленького злобного Геры, который до сих пор сильно хромал, видимо, прояснило ситуацию. Старик закивал, засуетился и принес из кустов вещевой мешок.
Им досталось три черствых лепешки, сушеное мясо, сухой соленый творог — кырт и две пачки зеленого чая. На прощание Гера взял полотняный мешочек с солью, спички и двух овец. Старик дернулся было вослед, но потом передумал и только прошептал что-то себе под нос. На его коричневом, круглом, сморщенном от старости лице появилось жалкое выражение. Обесцвеченные временем глаза часто заморгали. Женька, понимая, как нужны им эти несчастные овцы, в какой-то момент едва не передумал, столько безысходности было в каждом движении старика. Тот сам отделил овец от отары да еще и дал веревку. Затем снова нахохлился и сел на прежнее место у костра, всем своим видом выражая покорность.
Женька, однако, перед уходом взял у пастуха ружье и разрядил. Все патроны он сложил в тряпочку, которую завязал узлом. Узелок этот, размахнувшись, зашвырнул подальше.
Забирать ружье они не стали.
Горы, горы и горы.
К человеческому жилью они вышли через восемь дней.
Это был небольшой поселок. Несколько домов. По направлению движения — очень далеко от железной дороги, далеко от шоссе. И даже на этом направлении это был не ближайший поселок, а второй по счету. Первый, опасаясь засады, обошли далеко стороной, не встретив никого из местных.
Дважды в пути они видели военные вертолеты. Оба раза машину сначала удалось услышать, и группа оставалась незамеченной. Это еще более убеждало ребят в том, что все их петли и предосторожности не были излишни. Но чем дальше они забирались в горы своим гиблым и нелогичным маршрутом, тем меньше оставалось возможностей добыть что-нибудь из еды, и чаще встречался снег. По ночам начинались заморозки. Грибы, которых раньше удавалось набирать довольно много, практически исчезли. Однажды они набрели на густые заросли облепихи и до одури наелись сладкой и маслянистой ягоды. Облепихи набрали впрок, сколько смогли унести, но все равно хватило ненадолго. Ирина жестоко кашляла. Остальные тоже осунулись и помрачнели. Лена, в совершенстве знавшая травы, то выкапывала какие-то корешки, то сушила отдельно стебли, отдельно цветы и листья, что-то отваривала в котелке или старой жестяной кружке. Пили толченый золотой корень, росший здесь в изобилии, и силы такой отвар поддерживал хорошо. Но не лекарства были нужны больным, а тепло и отдых.