— Судя по тому, что пишут в газетах, запуск гильброустановки — это очень сложно и дорого. Удерживается специальное поле, удерживается долго, высчитывается его глубина и мощность. Это как запуск ракеты. Но даже если это в десять раз проще и дешевле, да кто ж так в самоволку-то пойдет? Это точно потом трибунал. Для самоволки существуют села и райцентр. И опять же, зачем тогда взяли столько парней? Нет, это не проходит. Эксперименты шли всерьез, по какой-то программе.
— И ты хочешь их найти? — Ирина отбирала от огня просохшие, ломкие опята и подвигала на их место новые группы черных от сырости грибов. Процесс длился уже много дней, и конца ему не наблюдалось.
— Кого?
— Ну… Другие такие же группы? Тех, кому удалось бежать.
— А… Не, это вряд ли. Здесь нам действительно здорово повезло.
— Так что, мы все-таки особенные? — Оксана задумалась над варевом — солить или не солить. — Похищают сотнями, а бежали мы одни? У тебя концы с концами не сходятся.
— А концы с концами, Ксюша, они вообще никогда не сходятся, — влез с боку обделенный вниманием Игорь.
— Тьфу, дурак. Не мешай, дай умного человека послушать.
— Димка, ты сегодня чего-то перекурил.
— Мы особенные. Но не в смысле, что представляем собой какую-то суперценность как объект охоты, нет, таких, как мы, они нахватали много и нахватают еще, сотни, тысячи — сколько нужно, А в смысле, что нам просто повезло удрать. Стерегут они так, что мы, скорее всего, единственные, кому так удачно пошла фишка.
— Думаешь, кроме нас, тут из нашего мира никого нет? На свободе?
— Думаю, что нет. Если кто-то где-то и есть, такие же везунчики, то нам их не найти — они могут быть и в Сибири, и в Южной Америке, где угодно. Но не это меня тревожит.
— А что?
— Зачем им наши люди? Зачем им эти эксперименты, эти опыты? Ведь они рискуют, сильно рискуют засветиться, выдать себя. А выдавать себя они не хотят. — Димка добрался до дна своей миски и теперь примерялся выбрать остатки юшки кочедыжником. Слегка прожаренные побеги и корневища этого папоротника заменяли скалолазам хлеб.
— Не так уж они сильно рискуют. Хватились нас наверняка не скоро, да и сорвись у них что — ну, убил бы Макс топором того, в кожанке, так мы бы все равно ничего не поняли. Даже если бы мы отбились тогда каким-то чудом, ты что, догадался бы, что эти, черные, из параллельного мира? Мы и сюда уже попали, так неделю в это поверить не могли.
— Я и сейчас иногда не верю. Но причина есть. И я ее чувствую.
— Что значит «чувствую»?
— Значит, точно не знаю, но чувствую. — Димка перевернул миску, достал припасенный газетный лист и стал сыпать на него какую-то труху, готовясь свернуть «козью ножку». — Они готовят нам какую-то гадость. России. Всему нашему миру. Очень большую гадость. И отрабатывают на кроликах все до мельчайших деталей.