Да и эти два цыгана, признаться, мерзкие. Прилично ли — с?
— Марк Григорьевич! — взгляд графа посуровел, — разве Ваше дело беспокоиться о приличиях? Ваше дело устроить мне встречу с теми двумя цыганами. И чтобы, — он повысил голос, — ни одна живая душа, слышите, ни одна живая душа не могла слышать наш разговор! Ясно? Если что будет не так, у меня достанет влияния втоптать Вас в грязь. Надеюсь, Вы меня поняли?!
Городовой позеленел от страха и досады на самого себя, а граф, поняв, что переборщил, примирительно похлопал того по плечу:
— Марк Григорьевич, это была шутка, всего лишь шутка! — и, понизив голос, добавил: — Но встречу всё же прошу обеспечить.
Он смолк, а ошалевший городовой побежал исполнять "просьбу".
Двое цыган, сжавшихся в углу камеры, были похожи на затравленных волков, со страхом взиравших на своего победившего преследователя, которым виделся им вошедший в камеру граф. Оба цыгана были молоды, едва ли на двоих им было больше сорока пяти. Но жизнь уже успела наложить на них свой отпечаток. У старшего на лбу залегли не по возрасту глубокие морщины, а у младшего через всю щеку пролегал кривой шрам, ещё свежий и не успевший как следует зарубцеваться. О днях, проведённых в камере, говорили широкие тёмно — фиолетовые разводы под глазами, разбитые в кровь губы, и от того казалось, что в их чертах есть что- то негритянское. Одежда на обоих была разодрана, а на ногах было почему- то только по одному сапогу. Граф недоумённо фыркнул и, окинув взглядом цыган, как можно ласковее спросил:
— Так значит, это вы увели моего любимого коня?
Те отрицательно замотали головой, но граф только презрительно фыркнул. — Мне ни к чему ваши оправдания. Я не стану требовать назад своего коня. Более того, дам ещё одного, немногим хуже, и естественно, вас выпустят на свободу.
Он замолчал, ожидая вполне естественного вопроса: — А что взамен?
Но цыгане только один раз переглянулись и ещё сильнее сжавшись, уставились в пол. Граф досадливо наморщился и, понизив голос, произнёс:
— За вашу свободу я хочу, чтобы вы привели ко мне одну вашу старуху — предсказательницу или указали место, где я могу её найти.
Вольдемару Кирилловичу показалось, что при этих словах цыгане дёрнулись, словно от удара бичом. Он поднёс руку к подбородку и нетерпеливо потёр его, а цыгане тем временем, словно очнувшись от спячки, что- то быстро- быстро затараторили на своём языке, боясь, что их прервут. Но граф не собирался этого делать, давая тем возможность выговориться и принять решение. Наконец тот, кто был старше, поднялся и, стряхнув с себя прилипшие соломинки, гнусавя из- за разбитого носа, произнёс: