– Нет… Я на это не пойду. И ты забываешь, что избранник не готовил воинов. Твой… – он спохватился. – Га-Ноцри готовил проповедников. А слово не откроет дверь.
– Значит, нет, – женщина закусила губу. – Но.. хотя бы… я смогу увидеть его?
Голова склонилась, и только губы напомнили об условии:
– Я пройду обряд посвящения?
– Конечно. Как и уговаривались – через два дня.
По лопаткам пробежал ветерок прохлады. Но секундное облегчение тут же исчезло. Он подозвал писца, быстро набросал письмо.
– С этим вас пропустят в темницу.
…Час спустя растрепанная и заплаканная женщина вышла из недр дворца. Если бы не охрана, она бы и далее оставалась там. Но стражи оказались непреклонны. Время для свидания с осужденным истекло, и посетительницу выставили наружу.
Она не сопротивлялась. Все, что должно, было сказано, услышано, взвешено на весах судьбы. Ей досталось лишь бабское причитание и горе утраты.
– Одна смерть остановит череду? О чем ты думал? Ты, которому судьбой дано столько, сколько не отмерено остальным?
Под ее безумным взором замер лохматый плотник, решивший, что странная незнакомка намеревается расспросить его о чем-то.
Топор устало лег на грубые брусья привезенного с юга кедра.
Но женщина только скользнула по нему взглядом, осмотрела то, что он делает, и, взвыв, бросилась прочь.
Плотник пожал плечами, поднял топор и вернулся к дереву.
Ему оставалось срубить еще один крест.
Разграбление города продолжалось два дня. Кнехты делили добычу, проедали и пропивали то немногое, что вытрясли из запасов захваченного города.
Потом пришли сельджуки.
Не два, три или пять эмиров с армиями и ополчением – все воины мусульманского Востока собрались к стенам твердыни, чтобы покарать захватчиков. День за днем к городу прибывали толпы разномастно одетой кавалерии, колонны запыленной пехоты, вереницы верблюдов и лошадей. Охотники подлетали к заваленным по-новому воротам, к наспех заделанным галереям, откуда с опаской выглядывали хозяева Антиохии. Звали желающих померяться силами.
В первый же день несколько горячих южан приняли вызов. Но лишь только открыли ворота, чтобы поединщики смогли выбраться, из ближайшего леска к городу выскочила целая орава тюрок. Расчет был верен. Выходить днем по одному через узкую щелку никто не решиться, а закрыть ворота за целым отрядом за пару мгновений не так просто. Вот и оставил Кербога такую простенькую ловушку для незваных гостей.
Сельджуки за полминуты долетели до ворот, врезались в горстку франков, из леса за их спиной уже выкатывалась лавина родовой гвардии эмира. Если бы мусульманам удалось опрокинуть горстку всадников, дорваться до створок, еще не удерживаемых мощным брусом! Ворота смели бы массой тел! А дальше по улицам хлынул бы поток мстителей.