Костя рассматривал оружие.
– С оптикой? – он указал на футляр.
– С оптикой и… вот, – Игорь вынул из сумки еще один футляр, побольше. – Оптика с ночником. Батарейки только зря не сади.
Малышев снял автомат и вместо калаша повесил на шею винторез.
– Спасибо… А во втором чемодане что?
Игорь покачал головой:
– Это не дам. Мое, – он раскрыл контейнер и показал содержимое. – АПБэшка. Мне за него столько предлагали, что мог бы павильон себе на Павелецком поставить!
Бизнесмен почесал взмокшую шею, пошарил по карманам, по привычке отыскивая сигареты, вздохнул:
– В 90-е было… Я тогда машины перегонял из Германии с пареньком одним. Раз гоним бэху, почти нулевую, а у нее одно колесо на обод стало. Съехали на площадку, пока то да се… Отошел в кусты по делам… Возвращаюсь, а Леха уже лежит с пробитым лбом, и какие-то хмыри в нашей тачке шарят. Я тихонько, тихонько к их точиле. Думал, что сяду и деру дам. А там на заднем сиденье дробовик. Ну и… – Игорь пожевал губами, вздохнул. – В багажнике их машины и надыбал добро это. Лет пять в земле закопанным пролежало…
Костя, молча выслушавший признание товарища, новым взглядом окинул полученное оружие, дважды щелкнул затвором, проверил магазин.
Тоболь, покачиваясь, стоял рядом. Потом неуверенно выдал:
– Ты там постарайся не загнуться, лады? Без тебя мы тут… сам знаешь.
Малышев понимающе похлопал приятеля по плечу. Тот криво усмехнулся… Попрощались.
…Пока над головами висела луна, двигались в ее лучах. Когда луна скрылась, надели приборы ночного виденья. Костя усмехнулся в душе, что для лошадей не придумали ничего подобного.
В часе пути до лагеря Гарет укутал морды лошадей. Если ученый не вышел на связь, значит, пора готовиться к худшему.
Как водится, они промахнулись. Заехали в соседнюю долину. Пикающая стрелка качнулась влево и даже немного назад, пришлось разворачиваться. Дальнометр показывал чуть меньше километра.
До рассвета оставались всего пара часов, по всем подсчетам выходило, что крестоносцы, если и не пришли уже, то где-то на подходе. Не желая рисковать, Костя спешился, оставив Гарета с лошадьми, и последние полкилометра преодолел пешком.
То, что увидел в конце пути, очень ему не понравилось.
Бить вертких кочевников копьем, не имея навыков и опыта, – все равно, что с острогой на карасей охотится. Только позора наберешься.
Потому и выехал Улугбек в поле с револьвером в руке. Естественно, огнестрел был для кочевников не знаком, но опытные воины не считали противника глупее себя. И к "безоружному" врагу отнеслись с еще большим вниманием.
Лишь только Орлик преодолел первые пятьдесят метров, навстречу поскакал правый из сельджуков-задир. Невысокий, крепко сбитый, он почти полностью скрылся за щитом и шеей распластавшегося в беге коня. Лишь дрожащий конец копья указывал, что жеребец несется не сам по себе.