После разговора с дочерью, ягоды траки отдавали горечью, а вид бушующего внизу океана совсем не умиротворял. Словно продолжая спорить, он продолжал приводить самому себе какие-то доводы, но сердце никак не могло успокоиться. Скорлупа в которую он загнал себя очень много лет назад похоже дала трещину и трещина эта все расширялась и расширялась. Во всяком случае, он не мог припомнить времени когда бы он так был далек от своего привычного - отстраненного, медитативного состояния. Пытаясь понять, что же именно так нарушило его покой, драконий оборотень вышел на открытый балкон опоясывавший верх башни. Штормовой ветер, свистел в потемневших от времени поручнях, и в бессильной попытке сокрушить если не саму башню то хотя бы стекла, бился с грохотом в прозрачный металл.
Теннайо, подумал о том, что в молодости все существа похожи. Пытаются сокрушить твердыни, а к старости успешно эти твердыни обживают. Вот только... этот мальчишка все не шел из памяти. Было в нем что-то такое... Возможно ощущение новой твердыни... А еще это заклинание которое смогло пробить совершенную защиту тысячелетнего существа так легко словно арбалетный болт бумагу.
Гости и Фаттриона уже полчаса сидели в большой гостиной дожидаясь хозяина дома, но тот все не шел сам разрушая сложившийся за века распорядок. Наконец, взъерошенный, в мокрой одежде и с нелепо торчащими волосами линн быстрым шагом вошел в помещение держа под мышкой толстый том переплетенный в черную кожу.
Кивнув дочери, и извинившись за ожидание, Теннайо дал команду безмолвным слугам подавать обед.
- Фатти мне сказала, что ты хотел бы изучать магию? - Взгляд пронзительно-зеленых глаз казалось просвечивает насквозь, и Хишан поежился от этого взгляда. - А что по этому поводу думает твой отец?
Ален пожал плечами, отложил ложку и протер губы салфеткой.
- Полагаю что он уже достаточно взрослый чтобы выбрать путь самостоятельно. Но если мое мнение кого-то интересует, то я согласен.
Последующие месяцы слились для Хишана в один сплошной кошмар. Отец давным давно уехал обратно в Аринар оставив его заботам Теннайо а парень уставал так что часто без специальных процедур не мог уснуть. Иногда, лежа без сна в своей комнате, пытался взвесить плюсы и минусы своего решения, но однозначного ответа не было.
Теннайо учил его прежде всего тому, что называлось выдержка и самоконтроль. Приходилось и держать раскаленные докрасна камни на ладони, ощущая как лопаются от закипевшей крови кровеносные сосуды и чувствуя гарь от сожженной собственной плоти и доставать из корыта с жидким азотом монетки, и многое другое. Дикая изматывающая боль и рефлексы которые просто вопили, что нужно бросить такой опасный предмет как можно дальше, и собственная воля, заставлявшая тело работать так как нужно вопреки всем накопленным за миллионы лет реакциям.