Домой мы добрались без особых приключений. У всех было приподнятое настроение. Еще бы! Все беды да несчастья, а тут наконец-то такая бескровная победа. И волколаков побили, и с ходячим бучилом справились. Меня все старались наперебой чем-нибудь вкусненьким угостить, что-нибудь приятное сказать. Ленка бы от зависти повесилась! А я потихоньку смылась ото всех в свой закуток и повалилась спать! Вот только поспать мне не дали. Разбудили среди ночи. Ну, это уже какой-то традицией становится!
Была глубокая ночь, когда Вереск легонько тронул меня за плечо:
— Тата, караульный прибег от вашего дома. Говорит, там кто-то плачет.
Я уже научилась подниматься, как в армии, по тревоге. Уже через минуту при полном па раде (правда, без кольчуги) я мчалась к дому. Вереск, Стоян и, как ни странно, Рысь от меня не отставали. Они, в отличие от меня, были в кольчугах и с оружием. Мне это показалось лишним, потому что я уже знала — кто плачет в доме.
Я не дала себя обогнать, и, несмотря на страшное недовольство моих спутников, влетела в избу первой. Так и есть — на лавке сидел Яська, живой и невредимый. Я зажгла лампу под потолком, точнее, подвесила яркий осветительный шарик (этому простенькому волшебству меня Яська же и научил). Пожалуй, насчет невредимости я поторопилась.
Довольно упитанный и опрятный, Яська похудел так, что его упругие румяные щеки превратились в дряблые желтые мешки. Всегда причесанная густая и длинная шерстка походила на грязный спутанный клубок шерсти, только что без застрявших репьев. Штаны под слоем пыли и грязи потеряли первоначальный цвет. А под правым глазом-бусинкой красовался роскошный густо-фиолетовый фингал. Яська тер грязными кулаками глаза и плакал так безутешно и горько, что у меня сердце остановилось. Я упала перед Яськой на колени:
— Яся, лапонька, что случилось? Что с Наной?
— Нана в плену-у-у! У Косте-е-е-я! Она-а-а… Та-а-ам… а-а-а!
— Жива?
— Да-а-а… пока-а-а-а…
Что-то вразумительное из Яськи вытянуть было невозможно. Он плакал так безутешно, что у нас самих в носу чесалось и слезы пробивали.
— Вот что, — я взяла Яську за руку, — давай-ка, дружок, умоемся, поедим, чайку попьем, и ты все по порядку расскажешь.
Яська без сопротивления пошел со мной к умывальнику, а Стоян отправил караульных на кашеварню. Сам же с помощью Вереска принялся раздувать самовар. Только не преуспел, самовар потом Яська мигом закипятил. А пока я его умывала и расчесывала, как маленького.
Яська был в таком состоянии, что подчинялся безропотно. Похоже, что его такая непривычная для него забота успокоила. Потом я немного полечила его подбитый глаз. Вот уж не знала, что домовому можно фингал поставить, как простому смертному. Наконец умытый и прибранный Яська в чистых, неизменно красных штанах сидел за сто ком и уплетал остывшую кашу, запивая козьим молоком. А мы с жалостью и тревогой смотрели на него. Здорово же он оголодал в своих странствиях. Что же там с ними случилось? Почему Нана в плену? Еле дождались, когда домовой утолит голод. А потом мы пили все вместе чай и слушали Яськину повесть.