На третьем круге до библиотекаря дошло, что если он так и будет следовать указателям, то рискует остаться возле колонны навсегда.
На его немой, но возмущенный вопрос Мартин ответил вполне серьезно:
– Вы неправильно смотрите. Стрелки указывают куда? Прямо! А вы кругами ходите. Конечно, так и будете водить единоличный хоровод, если не посмотрите туда, куда стрелка указывает на самом деле!
– Надо елочку пририсовать с новогодними игрушками! – предложила кукла. – Все понятнее, для чего люди ходят вокруг да около.
– В другой раз! – отказался Мартин. Он подошел к колонне и показал пальцем в сторону стены. Библиотекарь встал рядом. – Видите, стрелка показывает на тот указатель, а вовсе не требует обходить колонну!
Сейчас логики в словах Мартина было намного больше, чем в его же действиях, когда он рисовал стрелки на колонне. Старичок глянул в указанном направлении и, сраженный наповал простым и логичным объяснением, тихонько хмыкнул в ответ. Мартин отвернулся и украдкой облегченно выдохнул.
Библиотекарь, довольный проделанной работой, провел нас в читальный зал. Увидев гору (это преувеличение, на самом деле холм) литературы, мы застыли на месте. От взгляда на десятки томов волосы встали дыбом даже у куклы Юльки.
– Не уверен, что мы управимся до вечера, – осторожно сказал я.
– До вечера? – переспросил библиотекарь. – Вы большие оптимисты: их и за месяц не перечитать. Но я вас не тороплю: читайте книги хоть до появления пляшущих буковок в глазах. Никаких ограничений по времени не ставлю, потому как посетителей хватает и по ночам.
– Страдающих бессонницей или желающих почитать древние тома в ночной прохладе? – пошутил Мартин.
– Именно! – ответил библиотекарь.
Некоторые тома представляли собой копии, сделанные не самыми лучшими писарями. Мне попались два экземпляра одной книги: в первой рисовал мастер своего дела, а во второй – ломастер чужого. И если в первой были нормальные рисунки, то к рисункам второй больше подошел бы профессиональный детский термин «каляка-маляка».
Но в самом тексте ошибок не было: книгу не пытались пересказывать собственными словами, потому что с этим в библиотеках строго. Говорили, что за прибавление своей фамилии к числу авторов переписываемого произведения писаря живьем замуровывали в стенах библиотеки, дабы другим неповадно было. Лично я с подобными делами не сталкивался, и думаю, что это одна из страшилок, рассказываемых писарями друг другу темными ночами у походного костра. И потом, какой смысл замуровывать писарей, если их призраки будут ходить по библиотечным коридорам каждую ночь и сводить с ума редких ночных читателей?