Когда наступили холода, англичанам, как и нам, вьдали длинные черные валенки – чесанки. Пришлось немало попотеть, чтобы, дважды завернув голенища, укоротить валенки до колен. Поначалу англичане отнеслись к этой никогда не виданной ими обуви с большим недоверием. «Как так, в такой мороз ходить по снегу в каких-то чулках?» Однако когда они их опробовали «в деле», то буквально влюбились в русские валенки и все спрашивали, где бы купить такие, как они их называли, «валенкиз» для родных и детей в Великобритании.
В один из самых холодных дней я с удивлением увидел на аэродроме наших англичан в белых мехом наружу комбинезонах. В морозной утренней дымке они были похожи на какие-то привидения. Оказалось, что эти комбинезоны они сшили себе из тех самых 22 шуб, которые я погрузил для них в поезд в Архангельске. Когда я выразил удивление по поводу того, что они изрезали такие хорошие шубы, англичане, невинно улыбаясь, признались, что их собственные шубы целы и невредимы, а на изготовление комбинезонов пошли тс 22, на самом деле предназначавшиеся всс той же польской армии генерала Андерса, которые они попросту прихватили, воспользовавшись беспорядком и совпадением числа украденных в порту шуб с численностью их группы.
На аэродром мы обычно ездили вместе на маленьком служебном автобусе. По дороге англичане нередко пели. Пели они хорошо, видимо, сказывалось церковное воспитание и участие в детских церковных хорах. Исполняли они английские песни, среди них хорошо известную у нас «Типерери», несколько американских ковбойских песен и, на удивление, две русские: «И кто его знает» и «Стеньку Разина». Обе песни они пели без слов, ничего не зная об их содержании. Поскольку все это происходило на берегу Волги, к сожалению, скованной льдом и скрывавшей под снегом свое величие, я загорелся желанием сообщить им содержание песни о Разине. Слушали они с интересом, особенно повысившимся, когда по ходу дела появились романтические нотки в лице персидской княжны. Однако, когда я имел неосторожность сообщить своим слушателям о том, что Разин бросил ее «в набежавшую волну», это вызвало разочарование, а может быть, и возмущение: «Стенька из нот э джентельмен!» Больше этой песни в автобусе я не слышал…
В заключение этой главы воспоминаний – еще несколько слов о «беспаспортной «Кобре», о которой Виктор Бакурский писал в «Крыльях Родины» в майском выпуске 1994 г. Выделявшийся среди привычных ящиков с «Харрикейнами» контейнер с «Аэрокоброй» попал в Кинешму в самом конце декабря. Англичане обходили извлеченный из него самолет как «гадкого утенка», не похожего на своих собратьев. Действительно, в ящике не оказалось ни формуляров, ни каких-либо инструкций, и наши инженеры и техники собрали самолет, что называется, на чистом энтузиазме, опираясь на свой опыт и авиационную интуицию. Лишь много позже, после не совсем удачного облета этой «Кобры» капитаном Голофастовым из НИИ ВВС, выяснилось, что этот совершенно новый и укомплектованный всем, кроме вооружения, самолет в заводской упаковке представлял собой «комплект запчастей» к первой партии истребителей Р-39 «Аэрокобра», полученных позднее. Видно, фирма «Белл» в те годы так же мало заботилась о выпуске запчастей к своим самолетам, как и через несколько десятилетий наши авиазаводы, за что их часто критиковали зарубежные покупатели.