Кончилось тем, что пришел ОМОН и всех выгнал. Фонтанка закрылась. К тому времени жить там все равно было уже невыносимо. Самый знаменитый сквот города перестал существовать. Жалко, конечно. К тому времени мы уже провели воду, поставили туда телефоны, как-то обосновались. Если сейчас вспоминать, – отличное у нас там было жилье.
DJ Слон (Олег Азелицкий): Почти тогда же закрылся и сквот на Обводном канале. Как-то мы устраивали там вечеринку, на которую пришло много панков. Во главе с легендарной группой «Пупсы»… Это было летом, и панки сломали нам кран с горячей водой. Но летом-то горячей воды нет, поэтому поломку никто и не заметил. Потом мы все разъехались – кто куда. Массальский вместе с нашим другом Денисом уехал в Швецию и привез оттуда модный микроавтобус. А когда к осени мы все подтянулись назад, то смотрим: вода из крана прорвалась и мы залили всех на несколько этажей вниз. Приходим домой, а к двери нашей квартиры прикреплена записка: «Зайдите в кафе на первом этаже».
Мы приходим и понимаем: о-о-о… зря мы сюда поперлись. Не надо было сюда приходить. Дорогущая мебель, кожаные куртки, бритые затылки… Чуваки мнут кулаки и мрачно так нам рассказывают:
– Вы нас залили. Что делать-то будем? Кажется, теперь вы должны лимон.
Что на такое можно ответить? Откуда у нас лимон? Они бы стали и жестче с нами говорить, но тут чуваки разглядели наш микроавтобус. Таких тачек в городе тогда не было, наверное, вообще ни одной. И ребята вдруг перестали понимать, как именно вести с нами разговор. Если мы ездим на таком замечательном шведском микроавтобусе, то, может, не стоит нас совсем-то прессовать, а?
Ну, мы говорим:
– Мы – художники. Мы вам сами ремонт сделаем.
– Хорошо, сделайте. А автобус не продаете?
– Нет, не продаем!
Мы по-честному собирались все им починить. Даже купили какие-то краски. Но потом подумали – ну, на фиг! Лучше нам в то кафе все-таки не ходить. В общем, из этого сквота мы сбежали. Тайком забрали с Обводов аппаратуру и просто скрылись. В сентябре 1994-го Обводный перестал существовать. Тогда сквоты по всему городу уже начали умирать.
DJ Лена Попова: Последним выжившим сквотом стал огромный художественный центр на Пушкинской, 10. Я тогда дружила с Женей Дебилом и всей его компанией кинорежиссеров-некрореалистов. У них на Пушкинской была свободная комната. Вместе с Адрианом Аникушиным (внуком знаменитого скульптора Аникушина) мы расчистили эту комнату, превратили ее в мастерскую, и примерно два года я там прожила.
Спонсировали нас студенты-иностранцы. Тогда, кстати, $20 – это были очень приличные деньги. Я помню как-то на $20 мы купили четыре ящика вина. Недорогого, конечно, но, чтобы убраться, хватило. Кроме того, я организовывала на Пушкинской первые ночные вечеринки. Наш музыкальный формат заключался в том, что мы приглашали группы «2ва Самолета», «Пупсы» или «Колибри», и они в акустике там херачили. Но это все равно был рейв. Потому что рейв – это любой шабаш-угар. Ночных клубов ведь еще не существовало и приходилось как-то выходить из положения.